Освоение реальности

(Впервые опубликовано – апрель 2001)

Голография как базовый принцип для нового научного взгляда на мир, человека и сознание

Психолог Джек Корнфилд описывал следующим диалогом свое первое знакомство с Калу Ринпоче, покойным ныне учителем тибетского буддизма: «Не могли бы вы мне изложить в нескольких фразах самую суть буддийских учений?» — «Я бы мог это сделать, но вы не поверите мне, и, чтоб понять о чем я говорю, вам потребуется много лет.» — «Но вы все равно, объясните пожалуйста, так хочется знать»… Ответ Ринпоче был предельно краток: «Вас реально не существует».

Физики против философов

В апрельском номере журнала Physics World опубликована исследовательская статья американского философа науки Роберта Криси (Robert P Crease) с анализом воззрений ученых-физиков на окружающую их реальность. Философа интересовали сугубо практические суждения данной категории людей относительно того, что в этом мире «реально», а что нет.

В качестве базиса для исследования был избран опросный лист с достаточно нехитрыми, на первый взгляд, вопросами типа «полагаете ли вы реальными Землю, камни, галлюцинации, эмоции, цвета, длину волны, вязкость, кинетическую энергию, гравитационную постоянную G, электрон, атом по Бору, массу, действительные числа, мнимые числа»…

В общей сложности порядка трех десятков вопросов, на которые очень по-разному ответили свыше полутысячи самых разных физиков. Кто-то уподобил опрос блиц-турниру по шахматам и стремительно расставил галочки в подходящих клетках (да, нет, не уверен) без особых размышлений. Кто-то оказался приведен наивными, казалось бы, вопросами в сильнейшее замешательство.

Ну а кто-то просто пришел в ярость и вернул чистую анкету с сетованиями, что в философии никогда не умели задавать правильных вопросов. (Например, по результатам анкетирования равные доли опрошенных, по 43%, назвали «реальной» и «нереальной» коперникову модель солнечной системы. В таком же соотношении разделились мнения о «реальности» волновой функции квантовой системы. Галлюцинации, кстати, считают реальными 40%, эмоции — 49%.)

Вопросы и в самом деле были подобраны «провокационные», чтобы ответы на достаточно глубоком уровне отразили, каким образом профессиональные познания респондента о мире соотносятся с его представлениями о реальности.

Философы славятся своей любовью разложить все знания по понятным полочкам и ящичкам, снабженным поясняющими бирками с названиями. Каждой разновидности концептуальных воззрений на жизнь дается свое наименование, а их сторонники метятся ярлычками типа «реалист», «антиреалист», «операционалист», «конструктивист», «герменевтический реалист» и т.д. и т.п…

Достаточно хорошо известно также и то, что люди, занимающиеся естественными науками, нередко с раздражением относятся к стремлению философов проанализировать их занятия – поскольку особой пользы от этого никто еще не видел, а вред от попыток жесткого очерчивания научных концепций может быть вполне ощутимым.

Например, нобелевский лауреат Стивен Вайнберг одну из глав в своей книге «Мечты об окончательной теории» специально так и назвал — «Против философов».

Другое не менее известное светило, Марри Гелл-Манн, поясняет нелестное мнение своих коллег о «любомудрии» следующим образом: «Философия мутит воду и затуманивает важнейшую задачу теоретической физики — отыскивать согласованную работоспособную структуру». Наличие же у физика четкой философской позиции, по мнению Гелл-Манна, может стать причиной «отвержения какой-нибудь хорошей идеи».

Наконец, Альберт Эйнштейн, в отличие от упомянутых авторов более уважительно относившийся к философским аспектам научной деятельности, однажды написал, что с точки зрения философа ученый-физик представляется обычно «беспринципным оппортунистом». Потому что физик – «то реалист, когда пытается описать мир в независимости от актов восприятия; то идеалист, когда взирает на концепции и теории (не выводимые логически из опыта) как на изобретательность человеческого духа; то позитивист, когда считает свои теории обоснованными лишь в пределах логической согласованности с ощущениями своих органов чувств»…

На сегодняшний день, пожалуй, всерьез уже никто и не возьмется дать строгое определение «реализму». На протяжении всего XX века научные теории все больше концентрировались на прагматическом предсказании и управлении, а не на достоверном описании или объяснении природы.

Горький опыт научил физиков, что доминирующие теории могут изменяться самым непредсказуемым образом, а прошлые фундаментальные достижения науки нередко приходится отвергать как ложные. А значит, в любой момент надо быть готовым, что и на смену сегодняшней науке придет какая-то радикально новая, более плодотворная концепция.

Например, для физиков реальность уже никогда не будет прежней с тех пор, как произошла «вторая научная революция», т.е. начиная примерно с 1925 года, когда описание микромира перешло во владения квантовой механики. Согласно этой теории, лежащей ныне в фундаменте большинства современных технологий, энергия имеет дискретную квантовую природу, частицы могут быть волнами, объект может одновременно находиться в нескольких местах, пока кто-то не совершит его измерение…

И при этом для всего, что происходит в микромире, наука так и не смогла предложить удовлетворительных объяснений, доступных пониманию на уровне нашего «бытового реализма». Другим поводом для серьезных беспокойств остается до сих пор не преодоленная несовместимость двух важнейших физических теорий — квантовой теории для реальности микромира и общей теории относительности, описывающей макромир в терминах гравитации.

В сложностях с определением реализма немаловажен еще и такой аспект. Очень многое из того, чем сегодня занимаются физики, является продуктом их же собственных теорий.

По замечанию, сделанному когда-то Робертом Оппенгеймером, специфика современных научных исследований заставила ученых «пересмотреть соотношение между наукой и здравым смыслом, заставила нас признать — из того, что мы говорим на каком-то определенном языке и используем определенные концепции, вовсе не обязательно следует, что в реальном мире имеется хоть что-то, этим вещам соответствующее».

Наконец, нельзя исключать и того, что новейшая, наиболее плодотворная концепция реальности не станет отменять предшествующие, противоречащие друг другу теории, а органично из них прорастет, объединив лучшее, освободившись от ложного и попутно объяснив многое из того, что прежде было совершенно непостижимо, а потому просто игнорировалось.

Вехи холономной парадигмы

Может оказаться так, что наши потомки важнейшим научным достижением XX века, открывшим человечеству новый взгляд на мир, будут считать вовсе не квантовую механику или, скажем, теорию относительности, а нечто совершенно иное — голографию.

Пионером же «третьей научной революции» окажется не слишком известный вне физического мира ученый Дэвид Бом (1917-1992), соратник Оппенгеймера и Эйнштейна, воспользовавшийся идеями голографии для интерпретации окружающей нас действительности и заложивший основы так называемой «холономной парадигмы».

Оригинальная техника объемной фотографии, разработанная Деннисом Габором в середине столетия, к настоящему времени стала чрезвычайно мощной метафорой новых научных воззрений. И одновременно — наглядной иллюстрацией, поясняющей весьма тонкие физические идеи на доступном уровне.

Зафиксированная на плоской пластине информация о трехмерном объекте не только позволяет воссоздать его объемное изображение, но при этом всякий фрагмент голограммы, даже очень малый фрагмент, содержит в себе все изображение целиком.

Осветив любой участок голограммы, мы видим все изображение в целом, хотя и не такое подробное, как при освещении всей пластины. Изменяя же параметры освещающего луча, с помощью одного и того же слоя в принципе можно записывать и воспроизводить множество различных голограмм.

Согласно концепции Бома, окружающий нас мир реальности структурирован аналогичным образом, на основе тех же общих принципов, так что каждая существующая вещь «вкладывается» в каждую из своих составных частей.

Отправной точкой для рассуждений ученого было понятие «неразрывного единства» квантового мира, ярче всего проявляющееся в знаменитом парадоксе Эйнштейна-Подольского-Розена (ЭПР). Суть ЭПР в том, что квантово «сцепленные» (entangled) частицы ведут себя строго взаимосогласованно – когда любое изменение состояния одной частицы приводит к мгновенной перемене и в другой, сколь бы далеко она ни находилась от первой.

Размышляя над этой загадкой, противоречащей не только здравому смыслу, но и эйнштейновской теории относительности, налагающей жесткие ограничения на скорость распространения взаимодействий, Бом пришел к выводу, что элементарные частицы взаимодействуют на любом расстоянии не потому, что они обмениваются таинственными сигналами между собой, а потому, что их «разделенность» есть иллюзия.

Иными словами, на каком-то более глубоком уровне реальности сцепленные частицы — это вовсе не отдельные объекты, а фактически продолжения чего-то более фундаментального и цельного.

Пояснить эту идею помогает следующая иллюстрация. Представим себе, говорит Бом, аквариум с рыбкой. Допустим, по какой-то причине мы не можем разглядывать эту систему непосредственно, а имеем лишь возможность смотреть в два телеэкрана с изображениями аквариума, снимаемого спереди и сбоку.

Глядя на экраны, можно заключить, что две плавающих там рыбки — это отдельные объекты. Но приглядевшись, можно выяснить, что между двумя рыбками на разных экранах существует какая-то отчетливая взаимосвязь.

Если одна рыбка меняет положение, то одновременно приходит в движение и другая. Причем всегда оказывается, что если одну видно «анфас», то другую — непременно «в профиль». И если не знать, что снимается один и тот же аквариум, то внимательный наблюдатель скорее заключит, что рыбки каким-то неведомым образом мгновенно сообщаются друг с другом, нежели решит, что это случайность.

Экстраполируя эту концепцию на элементарные частицы, Бом пришел к выводу, что явно сверхсветовое взаимодействие между частицами свидетельствует о существовании более глубокого уровня реальности, скрытого от нас, имеющего более высокую размерность, нежели наша. А частицы мы видим раздельными по той причине, что способны наблюдать лишь часть действительности.

Таким образом, квантовые частицы — это не отдельные «фрагменты», но грани, проекции более глубокого единства. И поскольку все в физической реальности содержится в этом «фантоме», вселенная сама по себе есть проекция, голограмма.

Согласно Дэвиду Бому, мир, как мы его знаем, представляет собой только один аспект реальности, ее «явный» или «развернутый» порядок. Порождающей же его матрицей является «скрытый» (имплицитный) порядок, т.е. как правило незримая для нас сфера, в которой время и пространство свернуты.

Для понимания имплицитного порядка Бом счел также нужным рассмативать и сознание как неотъемлемый компонент «холодвижения» (мира как голограммы в динамике), а потому включил в «развернутый» порядок и его. Таким образом сознание и материя оказываются взаимосвязанными и взаимозависимыми, однако не имеющими причинных связей на «явном» уровне реальности. Они представляют собой вложенные друг в друга проекции более высокой реальности, которая не является ни материей, ни сознанием в чистом виде.

Теории Дэвида Бома были изложены им в ряде статей в специальных журналах и в книге «Целостность и имплицитный порядок» (David Bohm, «Wholeness and the Implicate Order», 1980).

В тех же 1980-х годах уровень развития техники позволил, наконец, экспериментально подтвердить парадоксальный феномен ЭПР, по иронии судьбы специально сформулированный в 30-е годы Эйнштейном и его коллегами для наглядной демонстрации изъянов в построениях квантовой теории.

Успешные эксперименты придали теории Бома дополнительный вес солидности. Открытая примерно в те же годы Бенуа Мандельбротом фрактальная геометрия, описывающая упорядоченный хаос природы, также демонстрировала «голографический» принцип бесконечного вложения самоподобных структур друг в друга на основе весьма простых, вообще говоря, математических соотношений.

Некоторый математический фундамент удалось заложить в свою теорию и Дэвиду Бому, однако необъятность задачи, преклонные годы и общее переключение интересов на вопросы соотношения физики и сознания помешали ученому перевести свою концепцию «голографической вселенной» из качественного состояния в количественное.

Совершенно независимо от Бома к идеям холономной парадигмы пришел в 1970-е годы нейрофизиолог из Стэнфордского университета Карл Прибрам, работающий в области исследований мозга. За несколько десятилетий экспериментальной работы в нейрохирургии и электрофизиологии Прибрам завоевал репутацию одного из ведущих специалистов в своей области. Главным же интересом его исследований была загадка памяти мозга, совершенно непостижимым образом хранящего и обрабатывающего воспоминания.

Еще учитель Прибрама, Карл Лешли, в бесчисленных экспериментах на крысах продемонстрировал в 1920-е годы безуспешность попыток локализации памяти. Какой бы участок мозга крысы ни удалялся, исследователям не удавалось добиться исчезновения условных рефлексов, выработанных у животного до операции. Таким образом Лешли открыл, что воспоминания хранятся во всех частях коры, а их интенсивность зависит от общего числа активных клеток.

Когда же в 1960-е годы Карл Прибрам познакомился с принципами голографии, то ему стало ясно, что найдено объяснение, которое столько лет искали нейрофизиологи. Получалось, что память, подобно голограмме, содержится не в каких-то конкретных нейронах или группах нейронов, а в мозге целиком, формируясь как интерференционная картина нервных импульсов. Другими словами, Прибрам уверен, что мозг по сути дела является голограммой.

В своих многочисленных статьях и книге «Языки мозга» (Karl Pribram, «Languages of the Brain») ученый демонстрирует, что модель мозга, основанная на голографических принципах, может объяснить многие из кажущихся таинственными свойств мозга. В частности, огромный объем памяти, дистрибутивность памяти, способность сенсорных систем к воображению, проекцию образов из области памяти, некоторые важные аспекты ассоциативного воспоминания.

В процессе развития «холономной теории мозга» и выявления «Фурье-подобных» преобразований спектра сигналов в мозге, у Прибрама сформировались несколько основополагающих, экспериментально обоснованных концепций, среди которых можно выделить такие: (1) частотная фильтрация спектра сигнала клетками коры; (2) связь между голограммой и преобразованием Фурье, раскладывающим сигнал любой сложности в ряд регулярных волн; (3) что позволяет мозгу удивительно быстро находить корреляции между новыми данными и уже накопленной памятью.

Теория Карла Прибрама с воодушевлением воспринята многими энтузиастами «альтернативной» науки, имеются интересные, подтверждающие концепцию исследования специалистов в области информатики, однако пока что холономную модель мозга ни в коей мере нельзя считать признанной в области нейрофизиологии. Здесь экспериментаторы предпочитают накапливать данные в независимости от какой-либо глобальной теории, а построение модели мозга/сознания великодушно оставляют на долю будущих поколений.

По этой же причине неординарные работы Прибрама по сию пору обычно игнорируются в базовых учебниках по нейрофизиологии. Что, конечно, достойно сожаления, хотя и вполне объяснимо с точки зрения здорового научного консерватизма.

Отзвуки голограммы

Голографическая (холономная) модель реальности предоставляет чрезвычайно удобную концепцию для рациональной интерпретации или даже объяснения множества явлений из тех, что хотя и хорошо известны, но по сию пору не интегрированы в современную науку из-за своей «непонятности». Приведем лишь несколько примеров.

В отечественной биологии и биофизике накоплено гигантское количество экспериментальных результатов, свидетельствующих о «невидимых излучениях», постоянно испускаемых живой материей. Еще в 1920-е годы наш гистолог Александр Гурвич (1874—1954) открыл сверхслабое ультрафиолетовое излучение, не только испускаемое всеми клетками, но и взаимно-стимулирующее их деление.

Излучение получило название «митогенетического», было подтверждено разными лабораториями в СССР и за рубежом, однако, вследствие совершенно непонятной физики происходящего, оно довольно скоро было забыто. Тот же Гурвич, кстати говоря, ввел в отечественную биологию и понятие «морфогенетического поля» — невидимой формообразующей структуры, направляющей развитие единственной клетки зародыша в сложнейший по устройству организм.

Физика, химия и математика, напомним, по сию пору находятся лишь на подступах к решению непостижимой загадки морфогенеза, и концепция некоего морфогенетического поля непонятной природы остается, строго говоря, «псевдонаучной теорией».

В 1960-1970-е годы советской биологией было получено множество новых интереснейших результатов, перекликающихся с открытием Гурвича. Так, Борис Тарусов из МГУ занимался исследованиями естественной люминесценции и особых форм «патологического» свечения биологических объектов с помощью высокочувствительных фотоумножителей — устройств, аналогичных по принципу работы армейским приборам ночного видения.

В алма-атинском университете группа Виктора Инюшина изучала ультрафиолетовое излучение, испускаемое глазами человека и животных. Этот тонкий эффект удается фиксировать на фотопленке, чувствительной к ультрафиолетовым лучам, при использовании специальных светофильтров и устройств, экранирующих тепловое излучение.

В Новосибирске В. Казначеевым, С. Шуриным и Л. Михайловой в середине 1960-х годов была проведена серия из многих тысяч экспериментов, не только строго подтвердивших давние результаты Гурвича, но и продемонстрировавших иные, прежде неизвестные свойства «целостности» живой материи.

Колония клеток разделялась на две герметично изолированные части с помощью кварцевой перегородки, пропускающей УФ-излучение. Одну из частей колонии убивали посредством смертельной дозы радиации, химических ядов или болезнетворных вирусов. При этом у родственной колонии в соседнем отсеке, не подвергавшемся смертоносному воздействию, каждый раз развивались те же симптомы поражения, что и в первой колонии.

Поскольку изоляция частей проводилась самым тщательным образом, был сделан вывод, что неким непостижимым образом клетки обмениваются информацией, закодированной в их ультрафиолетовом излучении.

Другая интереснейшая область в советской «пограничной» науке — метод высоковольтной фотографии, открытый еще в XIX веке, но наиболее глубоко и систематически исследованный в 1930-е годы супругами Семеном и Валентиной Кирлиан. При этом методе фотографируемый объект помещается вместе с фотопленкой между двумя пластинами электродов, на которые в течение короткого времени подается высокочастотный ток, вызывающий коронный разряд.

Обычно метод Кирлиан упоминают в связи с тем, что он позволяет фиксировать переливающуюся разными цветами «ауру» вокруг живой материи, однако самое значительное открытие в этой области получило название «фантом листа». Суть его в том, что после удаления части листа растения нередко удается сфотографировать его корону, имеющую такую форму и структуру, будто лист по-прежнему остается целым.

Это открытие уже давно навело исследователей на мысль, что излучение энергии вокруг листа образует нечто вроде голограммы, которая и действует в качестве того самого «морфогенетического поля», организующего вещество.

Среди примечательных зарубежных исследований, накопивших богатейший экспериментальный материал, но по сию пору не имеющих сколь-нибудь прочного теоретического фундамента, можно выделить так называемые «осознанные сновидения» или «lucid dreams».

К настоящему времени разработана весьма эффективная методика, позволяющая практически любому человеку научиться «просыпаться во сне», т.е. путешествовать в мире сновидений в полном сознании. По свидетельству людей, практикующих это занятие, ничто не может дать более четкого представления о параллельных реальностях, нежели максимально реалистичный опыт осознанных сновидений.

Главная же особенность мира снов — это существенно большая пластичность окружающей действительности, отражающая более тесную связь и взаимодействие «материи сна» с нашим сознанием. Косвенным же свидетельством голографической природы этого феномена может быть и хорошо известное изменение частоты в электрических ритмах мозга при переходе из бодрствующего состояния в состояние сна.

Весьма органично прикладывается голографическая модель вселенной и к исследованиям в области «околосмертного опыта». По свидетельствам многих людей, переживших клиническую смерть, им довелось испытывать выход сознания из тела и встречу с обитателями параллельных реальностей. Понятно, что и здесь можно выстроить гипотезу о перенастройке сознания с частоты одной реальности на частоту другой…

Однако подобные умопостроения уводят нас уже слишком далеко от нынешних научных представлений о мире, поэтому имеет смысл вернуться на более твердую почву математически обоснованных теорий.

Голографический принцип

Физический мейнстрим, как известно, по сути дела проигнорировал голографическую модель вселенной Дэвида Бома. Начиная примерно с 1984 года основные надежды науки на финальную теорию великого объединения все больше связываются с теорией струн, по степени абстрактности чрезвычайно далекой от повседневной жизни, однако способной предложить весьма элегантные математические соотношения, формально снимающие в теории многие из неприятных противоречий и сулящие в конечном счете объединить квантовую теорию с гравитацией.

Но есть и такие ученые, по мнению которых теория суперструн порождает примерно столько же новых проблем, сколько решает старых. Если отодвинуть математический формализм, то фундаментальная логическая согласованность новых идей представляется весьма смутной.

Природа сверхмалых структур микромира осталась ничуть не менее загадочной, чем прежде. Способность же новой теории к плодотворным предсказаниям за прошедшие годы проявилась, мягко говоря, более чем скромно…

Такого рода аргументы при выборе нового поля исследований руководили, к примеру, известным голландским ученым-теоретиком Герардом ‘т Хоофтом, лауреатом Нобелевской премии по физике за 1999 год.

По упомянутым выше причинам ‘т Хоофт решил избрать иное направление исследований. Благодаря работе Стивена Хокинга в свое время стало известно, что вследствие эффектов квантового поля черным дырам – как и частицам – свойственно не только поглощение, но также и излучение энергии (в российской науке эффект испарения черных дыр обсуждался задолго до публикации Хокинга, однако факт этот остался известен лишь соратникам Грибова и Зельдовича, поскольку за яростными спорами-семинарами до написания статьи дело так и не довели).

Это открытие порождало интереснейшие вопросы. Являются ли черные дыры элементарными частицами? Являются ли элементарные частицы черными дырами?

Известные результаты о свойствах черных дыр помещают их в категорию, фундаментально отличающуюся от обычных форм материи, а нынешние теоретические концепции пока не способны сказать что-либо определенное о физических законах для этих объектов. Хотя бы по той причине, что современные теории в этом месте серьезно противоречат друг другу.

Здесь отчетливо проглядывается парадокс, весьма похожий на тот, что столетие назад привел Макса Планка к пересмотру закона излучения абсолютно черного тела, а в конечном счете породил квантовую механику. Интуиция ученого подсказала ‘т Хоофту, что изучение парадокса черных дыр способно привести к чему-то столь же великому.

Особое внимание привлекал один из самых красивых результатов по термодинамике черных дыр, полученный в 1970-е годы Якобом Бекенштайном, ныне профессором Иерусалимского университета, показавшим, что энтропия черной дыры пропорциональна площади ее горизонта. Затем, исследуя энтропию не только как меру потерянной энергии или хаотичности термодинамической системы, но также как меру информационной емкости, в 1980-е годы Бекенштайн показал, что информация, необходимая для описания любого объекта, ограничена его внешней поверхностью.

И вот, далее случилось так, что в 1993-94 гг., примерно в то же время, когда Дэвид Бом покинул этот мир, Герард ‘т Хоофт обратился к изучению физики черных дыр, сформулировал понятие гравитационных степеней свободы, а в процессе обсуждений новой концепции с коллегой из Стэнфорда Леонардом Сасскиндом у ученого родилось и подобающее название — «голографический принцип».

В качестве фундамента, заложенного в основу голографического принципа, выступили результаты Бекенштайна: вся информация, содержащаяся в некоторой области пространства, может быть представлена как некая «голограмма» — то есть теория, помещающаяся на границе этой области. Грубо говоря, абсолютно все, что содержится, скажем, в комнате, можно описать на стенах, полу и потолке этой комнаты.

Второе же базовое утверждение голографического принципа гласит, что теория на границе исследуемой области пространства должна содержать не более одной степени свободы на каждую зону Планка. Зоны Планка считаются элементарными «зернами» пространства нашей вселенной, поскольку каждая сторона такой зоны имеет размер длины Планка, т.е. около 10^-33 сантиметра. Таким образом, согласно голографической теории, количество степеней свободы для некоторой ограниченной области пространства растет как площадь поверхности, а не как объем…

Если же перевести данную концепцию на обычный язык и применительно к окружающей нас реальности, то оказывается, что весь наш мир и мы сами оказываемся голограммами, «тенью», проекцией чего-то намного более грандиозного. И при этом имеется достаточно информации, чтобы получить об этом целом представление.

Поначалу идеи ‘т Хоофта разделялись лишь небольшой группой единомышленников, «экстравагантными» методами изучавших квантовые черные дыры. Но затем, по мере развития теории струн и с появлением понятия «мембран» различной размерности, предоставивших инструментарий к изучению черных дыр, оказалось, что концепции голографического принципа чрезвычайно удобны и применимы к пространству-времени любой размерности.

Никто не может объяснить, почему этот принцип работает, но идея «голограммы» постепенно становится одним из главных инструментов в поисках способа объединения гравитации и квантовой механики.

Три взгляда назад

Некоторые исследователи, уже не первое десятилетие продвигающие холономный подход к природе вселенной и человека, постоянно указывают, что у данной концепции имеется масса исторических предшественников в древних духовных учениях Востока, удивительных прозрениях мистиков Запада или, скажем, в «Монадологии» немецкого математика и философа Готфрида Вильгельма фон Лейбница. Так, в философии последнего все знание о целокупной Вселенной можно вывести из информации, относящейся к одной-единственной монаде…

Холистическому взгляду на вселенную в древнекитайской традиции учила и буддийская школа хуаянь. Есть история об одном из основателей школы, учителе Фа Цанге, обучавшем премудрости императрицу Ву.

Однажды императрица, отчаявшись самостоятельно постичь тонкости учения, попросила Фа Цанга дать ей наглядную и простую демонстрацию всеобщей космической взаимозависимости. Тогда Фа Цанг для начала подвесил горящий светильник к потолку комнаты, уставленной зеркалами, чтобы показать отношение Единого ко многому.

А затем он поместил в центре комнаты маленький кристалл и показал Ву, как все окружающее отражается в кристалле, тем самым проиллюстрировав, каким образом в Предельной Реальности бесконечно малое содержит бесконечно большое, а бесконечно большое — бесконечно малое.

Одновременно Фа Цанг подчеркнул, что данная статичная модель, к сожалению, не способна отразить вековечное, многомерное движение во Вселенной и беспрепятственное взаимопроникновение Времени и Вечности, включая прошлое, настоящее и будущее…

В древнеиндийской ведической традиции есть поэтический образ ожерелья главного бога Индры. Как записано в «Аватамсака-сутре»: «В небесах Индры есть, говорят, нить жемчуга, подобранная так, что если глянешь в одну жемчужину, то увидишь все остальные, отраженные в ней. И точно так же каждая вещь в мире не есть просто она сама, а заключает в себе все другие вещи и на самом деле есть все остальное».

В мифологическом облике царя богов Индры, «породившего солнце, небо и зарю», есть еще одна чрезвычайно важная деталь — все тело его покрыто глазами. Не является ли этот образ своеобразным подтверждением гипотезы физиков, согласно которой все частицы материи в конечном счете являются черными дырами?

Частицами-дырами, испускающими излучение для голограмм всего сущего и одновременно впитывающими «глазами Индры» всю информацию о жизни нашего удивительного мира.