( Апрель 2021, idb.kniganews )
Продолжение цикла публикаций, возвращающих к жизни книгу от генерала-криптографа Франсуа Картье – о тайной зашифрованной автобиографии Фрэнсиса Бэкона. В этой части истории проясняются взаимосвязи между Бэконом, обществом розенкрейцеров и Ривербэнкскими лабораториями. Предыдущие части цикла: # 1 , # 2 , # 3 , # 4 , # 5 .
Для содержательного проникновения в воистину многоуровневые глубины Бэкон-Шекспировской тайны, как уже подчёркивалось, совершенно необходимы тщательные сопоставления двух важных книг от авторитетных криптологов: «Проблема криптографии и истории» от Франсуа Картье и «Проверка шекспировских шифров» от супругов Уильяма и Элизебет Фридманов. Причём для перекрёстного анализа и отделения истины от неправды, как было продемонстрировано, здесь оказываются очень существенны не только те утверждения, что в книгах содержатся, но и такие факты, которые там отчётливо умалчиваются.
Подобного рода «фигур умолчания» во всей этой истории обнаруживается немало, но сейчас пора затронуть особо среди них примечательную. И сводящуюся к тому факту, что ни генерал Картье, ни супруги Фридманы в своих работах не говорят по сути дела ни слова о тесных взаимосвязях между Фрэнсисом Бэконом и тайным обществом розенкрейцеров. Но что интересно, поскольку анализы и выводы в двух книгах диаметрально противоположны, то и умалчивают они об этом тоже существенно по-разному.
Так, Франсуа Картье в своей работе, полностью посвящённой вынесению на свет тайной биографии Бэкона, прежде неведомой для науки и общества, действительно нигде и никак не упоминает в явном виде о розенкрейцерах. Но поскольку для человека, глубоко погрузившегося в события той исторической эпохи, прямая связь Бэкона со знаменитым тайным обществом никак не могла быть неизвестна, Картье всё же демонстрирует читателям свою осведомлённость – но делает это весьма своеобразно.
На самых последних страницах своей книги он разместил письмо от одного из читателей, совсем молодого юноши по имени Жан Даужа (Jean Daujat), где этот 15-летний подросток даёт собственный «наивно-герметический» вариант расшифровки для загадочной надписи на памятнике Шекспиру, указывающей на Бэкона как автора шекспировских произведений. Решение же своё юноша обосновал такими словами:
Фрэнсис Бэкон принадлежал к Ордену Розенкрейцеров, все криптографические системы которого и герметический символизм основывались на священной арифметике, а теософия – на священных числах 1, 3, 7, 10…
К области строгой научной криптографии, прямо скажем, данная версия расшифровки отношения практически не имеет, однако тот факт, что «даже дети знают о Бэконе как розенкрейцере» цитируемое письмо отражает более чем наглядно. Кроме того, небезынтересно отметить, что в последующие годы Жан Даужа вырастет в авторитетного философа науки и видного представителя французского неотомизма.
Что же касается книги супругов Фридманов, где решительно отвергаются не только подлинность автобиографии Бэкона, но и вообще сам факт наличия бэконовских шифров в древних книгах, то у американских криптологов Бэкон-розенкрейцеровская тема умалчивается в корне иначе. Здесь в разделах, посвящённых сомнительным дешифровальным усилиям бэконианцев XIX века, авторитетные криптографы упоминают, конечно, и часто фигурировавший в тех работах орден розенкрейцеров. Но только лишь для того, чтобы легко и убедительно продемонстрировать ненаучность всех подобных якобы «дешифровок», допускающих практически любые манипуляции с буквами текстов для извлечения предпочтительных для бэконианцев «решений».
Однако в финальных разделах, где книга Фридманов критически исследует те криптоаналитические работы, что проводились уже в XX веке в Ривербэнкской лаборатории полковника Фабиана – причём проводились при личном участии самих Фридманов, – именно здесь о тесных взаимосвязях между Бэконом, розенкрейцерами и Ривербэнком не говорится уже ни единого слова. Хотя факты этих взаимосвязей не только были Фридманам отлично известны всегда и вне всяких сомнений, но и абсолютно надёжно подтверждаются уже в самом названии «Ривербэнкских акустических лабораторий», работающих и поныне…
Предельно наглядное и убедительное доказательство этим утверждениям можно найти, в частности, в одном малоизвестном документе-мемуаре, практически никогда не упоминаемом, что примечательно, в литературе, посвящённой истории криптографии. А вот совсем в другой специальной литературе, посвящённой истории архитектурной акустики, на эту работу ссылаются заметно чаще (Kranz, Fred W. «Early History of Riverbank Acoustical Laboratories.» The Journal of the Acoustical Society of America, Volume 49, Number 2 – Part I, February 1971, pp 381-384).
Примечательный мемуар носит название «Ранняя история Ривербэнкских акустических лабораторий», автором текста является Фред Кранц, один из первых сотрудников-акустиков этого заведения, а поскольку найти в интернете данный документ довольно непросто, здесь будет приведена в дословном переводе та часть, которая непосредственно посвящена интересующей нас теме.
[ Начало цитирования ]
Ранняя история Ривербэнкских акустических лабораторий
Фред У. Кранц, февраль 1971
Создание Ривербэнкских акустических лабораторий в Женеве, штат Иллинойс, своим происхождением обязано интересам полковника Джорджа Фабиана к некоему акустическому устройству розенкрейцеров, которое, как предполагалось, было описано Фрэнсисом Бэконом в тайном зашифрованном послании, спрятанном в Первом Фолио (1623) собрания произведений Уильяма Шекспира, а также последовавшему затем знакомству Фабиана с профессором Уоллесом Сэбином из Гарвардского университета.
Читать «Бэкон, розенкрейцеры и книга Картье, часть 6» далее
