Сетевая цензура как индикатор зрелости общества

(Июнь 2016)

Соцсети вроде Facebook, Twitter или Вконтакте поначалу считались принципиально новыми – социальными – средствами информации. Но как только обострились проблемы цензуры, стало ясно, что все это «новое старое».

Обстоятельства жизни в интернете сложились так, что на месяц май пришлось сразу два примечательных события, непосредственно связанных с цензурой информации в социальных сетях.

Сначала, в первых числах, стало известно, что администрация Facebook, крупнейшей сети такого рода с числом пользователей свыше полутора миллиардов человек, уже давно и на регулярной основе занимается «подкручиванием» ленты новостей. Иначе говоря, в якобы чисто автоматически генерируемом топ-списке наиболее актуальных событий, особо активно обсуждаемых сообществом, могут искусственно встраиваться одни темы и одновременно удаляться другие.

А еще через несколько недель, к концу мая, появилась весьма неожиданное – то есть прежде никак не анонсированное – известие о том, что власти Евросоюза подписали своего рода «соглашение о цензуре в соцсетях» с четверкой крупнейших ИТ-корпораций США: Facebook, Twitter, Google и Microsoft. Согласно этим договоренностям, все перечисленные компании обязались максимально быстро – в течение 24 часов – удалять из подконтрольных им информационных сетевых ресурсов любые публикации, расцениваемые как «разжигание ненависти» между людьми.

Для того, чтобы стало яснее, почему вся эта тема – об усилении цензуры в интернете – чрезвычайно важна, требуется как минимум иметь более развернутое представление о нескольких разных, но тесно взаимосвязанных вещах.

Запрещать нельзя разрешать

Тема цензуры, как известно, относится к одной из тех труднейших проблем, которые с неизбежностью возникают в любом человеческом сообществе, и для которых не существует решения, устраивающего всех. Уже по той хотя бы причине, что люди никогда не могут дать однозначный ответ на простой, казалось бы, вопрос: цензура – это хорошо или плохо?

В приличном обществе обычно не отрицают, что право на открытое выражение своего мнения – это одна из основополагающих гражданских свобод современного человека. Ну а подавление свободы слова, соответственно, является одной из главнейших забот для диктаторов и авторитарных режимов, всячески ограждающих себя от критики. По этой причине в Конституциях всех демократических государств, признающих базовые права и свободы человека, непременно имеется статья, декларирующая явно и однозначно – «Цензура запрещена». То есть как ни крути, а «цензура это плохо».

Но вот если смотреть не в текст Конституций, а на реальную жизнь вокруг, то без особых усилий можно увидеть нечто существенно иное. Даже все самые что ни на есть демократические государства планеты, начиная со стран Скандинавии и прочей Западной Европы, Северной Америки и Австралии – все они в той или иной степени уже много лет практикуют в интернете так называемые «черные списки» и другие способы для блокирования доступа к запрещенным или нежелательным инфоресурсам.

То, что блокирование доступа к информации – это иное название для цензуры, пояснять, видимо, не требуется. И коль скоро инициативы государств и корпораций по блокированию-тире-изъятию всевозможных сетевых публикаций ныне отчетливо нарастают по всей планете, то у властей как бы само собой получается, что «цензура это хорошо»…

На самом деле это было всегда

В 1990-е, первые годы массового народного доступа людей к интернету, у людей появилось незабываемое ощущение подлинной свободы информации. В той эйфории рождались, помнится, романтические лозунги типа того, что «интернет трактует любую цензуру как помеху и обходит ее автоматически». Вскоре, правда, власти Китая вполне наглядно и убедительно этот лозунг опровергли.

В рамках тех же самых технологий население огромной страны здесь охватили вполне успешно контролируемым «интранетом», а контакты этой сети с интернетом всего остального мира стали тщательно фильтровать. Далее же вслед за Китаем одно за другим стали подтягиваться и прочие государства – известные самыми разными взглядами на свободы, закон и порядок. Поэтому выбор объектов для фильтрации может варьироваться сильно, однако техническая суть государственной цензуры примерно одинакова у всех.

Когда же на смену персональным веб-страницам и блогам пришли социальные сети – с их воистину новаторскими методами быстрых и эффективных коммуникаций между самоорганизующимися массами людей – то кому-то вновь померещилась заря новой свободы слова. Отчасти и это было правдой – коль скоро именно благодаря соцсетям во многих не самых демократических странах Азии и Ближнего Востока удавалось существенно усилить оппозицию властям и акции движения протеста.

Однако возможно это все было лишь по той причине, что в руководстве западных корпораций (Facebook, Twitter и так далее), управляющих работой данных сетей, по целому ряду причин подобная активность масс считалась вполне приемлемой. Соответственно, из этого вовсе не следовало, будто в соцсетях не было цензуры. Совсем наоборот, механизмы блокирования – скрытые за эфвемизмом «правила поведения в сообществе» – были встроены изначально и всегда работали вполне эффективно. Но опять же – строго избирательно.

Например, пользователи Facebook давно и отлично знают, что в силу личных особенностей Марка Цукерберга здесь всегда очень и очень строго следят за недопустимостью изображений с известными частями обнаженных человеческих тел. Специально нанимаемые многочисленные «кураторы» бдительно проверяют все подобного рода вещи, а недостаток общей культуры у таких цензоров, строго следующих инструкциям, нередко приводит к конфузным недоразумениям. Типа запретов на канонические изображения из мира искусств, посмевшие запечатлеть женскую грудь или мужские гениталии.

Кто решает, где проходит грань?

Пример того, как в Фейсбуке ведется борьба с «непристойностями» (что бы там данный термин ни обозначал), особенно хорош своей наглядностью и доходчивостью.  Не только в делах межнациональных различий, но даже внутри одной страны и культуры люди очень часто не могут договориться, где должны проходить разграничения между красотой обычной бытовой наготы, высокой эротикой и низменной порнографией.

Наиболее продвинутые в таких делах специалисты честно признают, что на самом деле никаких четких границ здесь не существует и всё, по сути, зависит от конкретного контекста. Соответственно, любые попытки цензуры наложить жесткие ограничения на интерес к одной из наиболее волнующих сторон в абсолютно естественных отношениях взрослых людей – все это оказывается в той или иной степени проявлениями вкусовщины и пробелов в культурном образовании цензоров. А также, ясное дело, и активными усилиями властей по управлению существенными, но трудно контролируемыми аспектами в жизни людей.

На примере бесплодной «борьбы с порнографией» ощутимо легче понять и бесперспективность цензуры, направленной на борьбу в соцсетях с «разжиганием ненависти». Прежде всего, по той причине, что под этим однозначно – кто бы спорил – нехорошим делом разные люди понимают очень и очень разные вещи. Более того, взгляд на то же самое может кардинально меняться и в зависимости от того, у власти эти люди сейчас находятся или же в оппозиции к властям.

Немало ярких тому примеров, что любопытно, дают опять же проблемы секса, но теперь уже в политическом контексте. Все наслышаны, скажем, что для властей либерального толка тема «разжигания ненависти» с некоторых пор напрямую увязывается с открытыми выступлениями консерваторов против пропаганды однополой любви, против гей-парадов и в защиту ценностей традиционной семьи.

Существенно другой – но тоже сильно озадачивающий – пример борьбы с «пропагандой ненависти, насилия и экстремизма»  дают известные случаи из истории протестного движения последних десятилетий. Когда даже в самых демократичных, как принято считать, странах установленных активистов и просто регулярных участников мирных антивоенных демонстраций стали регулярно заносить в базы данных, накапливающие информацию о террористах и прочих опасных преступниках.

Откуда понятно, видимо, что в подобном контексте охраны порядка уже любая активная критика властей в социальных сетях интернета начинает привлекать внимание компетентных органов и трактоваться как «разжигание ненависти» ко вполне конкретной – руководящей – категории общества…

Ответственно и по-взрослому

Для людей, знакомых с историей сетевой цензуры, никогда не было секретом, что наиболее популярные в этой области технические решения когда-то давно начинали свой путь на рынок как программы для родительского контроля и автоматического присмотра за тем, что делают дети в интернете.

Очень многим родителям что тогда, что и поныне, свойственно считать, будто они реально контролируют жизнь и интересы своих чад, если поставили в компьютер программу для блокирования доступа к нехорошим – читай порнографическим – веб-сайтам. Таким родителям обычно сложно объяснить, что дети все равно находят способы добраться до интересующей их информации. А для того, чтобы защитить дочерей-сыновей от беды и дурного влияния, требуются вовсе не программы цензуры, а доверительные человеческие отношения в семье.

Это может казаться наивной и слишком простой аналогией, однако параллели между здоровой семьей и здоровым государством в области инфотехнологий и цензуры, по крайней мере, простираются на самом деле весьма далеко. Детям, растущим в неблагополучных семьях, где за их сетевой жизнью строго следят родители со смутными представлениями о сексуальном воспитании, от навязчивой опеки и контроля обычно удается избавиться лишь тогда, когда они начинают собственную взрослую жизнь.

Несложно сообразить, наверное, что если адекватное прежде государство начинает вдруг навязывать гражданам все более строгие контроль и цензуру их сетевой жизни, то дела в государстве явно идут не лучшим образом. И если граждан своих госвласти воспринимают как  детей, за которыми нужен бдительный присмотр, то избавляться естественным образом от этой назойливой опеки придется по той же траектории, что и детям в неблагополучных семьях.

Пока интернет-сообщество в массе не вырастет и не продемонстрирует властям, что все взрослые проблемы оно способно решать самостоятельно и ответственно, тема сетевой цензуры так и будет оставаться «неразрешимой проблемой».

Каким образом это может выглядеть в жизни? Ну, например, уже сейчас имеются такие разновидности социальных сетей, где изначально на технологическом уровне вшита невозможность цензуры. Если в подобных сетевых средах преобладают темный нелегальный бизнес и всякая прочая криминальная публика, то значит общество пребывает на уровне малолетней несознательной шпаны.

А вот когда в подобные сети перетечет основная масса обычных людей, способных самостоятельно очищать приличное сообщество от всяких выродков, вот тогда и начнется взрослая ответственная жизнь…

# # #