(Июнь 2011)
Новые исследования ученых свидетельствуют о парадоксальном эффекте компьютерных игр с насилием. Подобные развлечения не увеличивают, как обычно предполагается, а скорее снижают уровень преступности.
Есть в США интересный человек по имени Фред Бёркс (Fred Burks), выбравший для себя довольно своеобразное занятие. На сайте гражданского журнализма Examiner.com он уже не первый год методично ведет персональный раздел, сфокусированный на важных темах, которые власти и центральные средства массовой информации предпочитают не затрагивать и тем более не обсуждать в подробностях.
Бёркс, к примеру, пишет о десятках миллиардов долларов наличными, что после свержения Саддама Хуссейна отправлялись из США в Ирак самолетами, а затем, согласно финансовой отчетности, в значительной доле (6,6 миллиардов в пачках стодолларовыми банкнотами) «пропали» неизвестно куда.
О том, как корпорация Monsanto, флагман генетической модификации организмов, давит производителей натуральных продуктов и проплачивает «научные» публикации в поддержку ГМО.
Или о том, наконец, как все больше и больше набирается свидетельств и документов, согласно которым теракты 11 сентября 2001 года на самом деле были «inside job», то есть операцией, задуманной и реализованной по секретному плану людей из высшего американского руководства.
Короче говоря, обычно таких персонажей, как Ф. Бёркс, принято сходу зачислять в категорию «чокнутых конспирологов». Большая разница, однако, заключается в том, кем работал этот человек до недавнего времени и как именно он делает свое нынешнее дело.
По основной профессии Бёркс является переводчиком-синхронистом с индонезийского языка, причем профессионалом настолько высококлассным, что начиная с середины 1990-х он долгое время был личным переводчиком на переговорах высшего американского руководства: президентов Билла Клинтона и Джорджа Буша, вице-президентов Эла Гора и Дика Чейни.
На мероприятиях такого ранга, естественно, переговоры могли носить любой уровень конфиденциальности. То есть Бёркс прекрасно понимал, что такое гостайна, и никаких проблем с ее соблюдением у него поначалу не возникало.
Проблемы начались тогда, когда в администрации Буша решили подкрутить «режимные гайки» и потребовали от переводчиков, чтобы они подписали обязательства, строго запрещающие им разглашать вообще любую информацию, ставшую доступной по работе – в независимости от того, секретные это сведения или какие-то еще. На такие ограничения Бёркс не согласился – за что и был тут же отлучен от Белого дома.
Произошедшее не могло не повлиять на следующее занятие Бёркса, и теперь он с особым вниманием стал интересоваться публикациями важных фрагментов информации, которые проскакивают, бывает, в центральных СМИ или в официальных документах, но при этом не получают в обществе того резонанса, которого явно заслуживают.
Именно на эту задачу и нацелен созданный Фредом Берксом сайт US Intelligence Examiner. Здесь нет никаких слухов, гипотез и домыслов. А есть лишь исключительно собрания ссылок на официальные публикации в солидных общеизвестных средствах информации, снабженные аннотациями с кратким изложением сути документов. Сути, как правило, весьма неординарной, а уж когда все это аккуратно собрано в комплекс – так и просто способной ошеломить неподготовленного к правде читателя.
Для основной темы данной статьи вся эта длинная преамбула понадобилась вот по какой причине. На сайте Фреда Беркса уже неоднократно (повторы для недогоняющих – это его фирменная фишка) привлекалось внимание публики и вот к такому необычному факту.
Согласно официальным данным ФБР и американского министерства юстиции, в США уже два десятка лет отмечается стабильное снижение уровня преступности (http://bjs.ojp.usdoj.gov/content/glance/tables/viortrdtab.cfm либо см. копию в интернет-ахиве).
Динамика этого процесса настолько отчетлива, что, к примеру, сейчас у среднестатистических американцев шансы быть убитыми или ограбленными с применением оружия уже в три раза меньше, чем были в начале 1990-х годов.
Необычность же данного факта заключается в том, что и власти, и СМИ об этой очевидно вдохновляющей тенденции в обществе говорят как-то очень редко и неохотно. А кроме того (одно из возможных объяснений для столь странной реакции на хорошую новость), причины и природа происходящего остаются совершенно неясными.
Точнее, принципиально разных объяснений выдвинуто уже очень много, но ни одно из них – вплоть до последнего времени – не выглядело более убедительным, чем остальные.
Новая идея, реально похожая на правду и подкрепленная весьма убедительной математикой обсчетов, появилась совсем недавно, в апреле 2011, и непосредственно увязывает устойчивый спад уровня преступности с неуклонным ростом популярности компьютерных видеоигр.
Исследовательская статья, подготовленная коллективом авторов из Техаса и Германии, специализирующихся на пограничной области между экономикой и психологией, носит название «Понимание эффектов насильственных видеоигр на преступность с применением насилия» («Understanding the Effects of Violent Video Games on Violent Crime», by Scott Cunningham, Benjamin Engelstätter and Michael R. Ward. http://ssrn.com/abstract=1804959).
В предисловии к своей работе авторы отмечают, что практически все предшествующие психологические исследования неизменно находили положительную связь между игрой в видеоигры с насилием и проявлениями агрессивности у играющих. Однако, такие исследования не давали свидетельств ни об эффектах этой агрессивности при замене видеоигр на какие-либо другие виды деятельности, ни о том, что для игры в насильственные видеоигры отбираются, возможно, люди, более склонные к насилию.
Иначе говоря, предыдущим лабораторным исследованиям явно не хватало «внешней достоверности», то есть привязки испытуемых к их жизни во внешнем реальном мире.
В нынешнем исследовании ученые особое внимание уделяли взаимосвязям между преобладанием насильственных видеоигр и динамикой преступности в реальном мире. Полученные же в итоге результаты оказались согласующимися с двумя противоположными, на первый взгляд, эффектами.
Во-первых, они поддерживают выводы о поведенческих эффектах (связь между агрессивностью и игрой в игры с насилием), как и в предыдущих психологических штудиях.
Во-вторых же, они указывают на более значительный эффект «добровольной недееспособности» (voluntary incapacitation), благодаря которому активная игра как в насильственные так и в ненасильственные игры снижает уровень преступности.
Формулируя попроще, интересные видеоигры удерживают агрессивных молодых людей от шатания на улицах и, таким образом, побочно предотвращают их участие в известного рода деятельности, приводящей к преступлениям.
Если же оценивать этот эффект в целом, то насильственные игры ведут к снижению преступлений с применением насилия.
Как эта взаимосвязь выводилась в цифрах?
Ученые тщательно проанализировали собранные за несколько лет данные об объемах еженедельных продаж среди наиболее популярных игр с насилием. А затем по календарю сравнивали эти цифры с еженедельными сводками о преступлениях с применением насилия из базы данных NIBRS, Национальной системы отчетности о происшествиях в США (National Incident Based Reporting System).
В результате этого сравнения исследователи обнаружили, что количество криминальных происшествий, регистрируемых правоохранительными органами, реально уменьшается в отчетливой взаимосвязи с продажами видеоигр, замешанных на жестком насилии. То есть как только на рынке появляется очередная массово раскупаемая кровавая стрелялка, в реальной жизни тут же падает число убийств и жестоких разбойных нападений.
Поясняя эту неочевидную доселе взаимосвязь, авторы комментируют свои результаты так:
«Для большинства исследователей, работающих в данной области, вполне логично было подразумевать, что если погружение человека в насильственную среду вызывает в нем агрессивность в лабораторных условиях, то это, следовательно, вызывает агрессивность и тогда, когда аналогичное воздействие происходит вне лаборатории – включая и все прочие последствия агрессивного поведения, такие как преступления и насилие.
Мы же в своем исследовании показываем, что прежние лабораторные эксперименты совершенно не изучали эффекты времени, затрачиваемого на собственно занятия видеоиграми – что естественным образом блокирует реальную активность с применением насилия и глубоко затягивает индивидуальных геймеров в продолжительное играние.
По этой причине лабораторные исследования оказываются никудышным предсказателем итоговых эффектов от насильственных видеоигр в обществе. Соответственно, они сильно переоценивают воздействие игр с насилием на агрессивность и преступность в обществе».
Если несколько переформулировать итоги этого интересного исследования чуть иначе, то получается вот что.
Как известно, жесткое преследование государством общераспространенных в народе занятий, которые объявляются криминальными – вроде антиалкогольного «сухого закона» в США или нынешней «войны с наркотиками», – неизменно приводит к заметному росту преступности, практически никак не снижая масштабов проблемы. А ныне в ту же струю довольно активно звучат призывы к строгим ограничениям и контролю за продажами в отношении игр с откровенным насилием – в надежде, что это поможет обществу в борьбе с преступностью.
Учитывая же последнее открытие, может оказаться так, что эффект от подобных запретов окажется прямо противоположным. То есть затруднение для молодежи доступа к жестоким видеоиграм приведет к возрастанию убийств и насилия на улицах.
Ну и, соответственно, наоборот – чем более притягательными и захватывающими делать эти кровавые приключения в компьютерном виртуальном мире, тем спокойнее, быть может, станет людям жить в мире реальном…
И дабы у читателей не было ощущения, будто в качестве единственно верного объяснения проблемы им подсовывают какие-то отнюдь не бесспорные математические корреляции – ну и вообще, для полноты картины – имеет смысл ознакомиться с существенно иными версиями механизма, способного, возможно, снижать уровень преступности в обществе.
Одна из гипотез, к примеру (далеко не самая популярная, впрочем) предполагает, что среди главных причин происходящего надо учитывать историческое решение Верховного суда США от 1973 года, в результате которого для американских женщин радикально возросла доступность легальных абортов. Благодаря этому у матерей-одиночек из необеспеченных семей стало меньше рождаться нежелательных детей, а спустя 20 лет, соответственно, стало заметно меньше криминально ориентированных молодых людей из неблагополучных слоев общества.
Согласно другой гипотезе, важным фактором, стоящим за падением преступности в 1990-е годы, могло стать то, что благодаря активному строительству новых тюрем в 1980-е за решеткой в тот период стало оказываться больше преступников. Следовательно, попав в заключение, они не имели возможности совершать преступления на свободе. Оппоненты этой теории резонно указывают, что падение преступности устойчиво продолжилось и после того, как бюджетные сокращения стали удерживать численность заключенных на примерно одном и том же уровне.
Имеется также гипотеза, которую условно можно назвать «химической». Здесь падение уровня насильственных преступлений связывают со снижением уровня свинца в бензине. Согласно медицинским исследованиям о воздействии паров такого бензина на детей, даже сравнительно небольшие степени подобного воздействия могут приводить к серьезным поведенческим проблемам, сокращению уровня интеллекта, гиперактивности и детскому хулиганству. Поэтому предполагается, что есть основания увязывать законодательное снижение доли свинца в бензине между 1975 и 1985 годами со снижением насильственных преступлений 20 лет спустя.
Имеется также довольно популярная «сложносоставная» гипотеза, согласно которой снижение доли преступлений с насилием, отмечающееся с начала 1990-х, во-первых, можно отчасти объяснить падением спроса на крэк именно в тот период. Как результат целого комплекса усилий – включая широкое распространение информации об опасностях использования крэка и активное противодействие полиции – вместе со снижением спроса на крэк заметно уменьшилась и доля насилия, связанная с распространением этого наркотика.
Когда же влияние крэк-фактора уменьшилось, предполагают теоретики, в действие мог вступить следующий фактор, получивший название «эффект Обамы» – как объяснение удивительному спаду преступности за последние годы. Все ожидали, что в связи с кризисом 2008 и ростом безработицы в обществе соответственно начнет расти и преступность. Однако этого не произошло. Чем же еще особенным отличались 2008-2009 годы? Возможно, первый чернокожий президент мог вдохновить на более достойную жизнь черных и цветных молодых людей из той категории, что обычно дает непропорционально большую долю в арестах за грабежи и убийства…
В ответ на подобные теоретизирования их критики тут же указывают, что реальная картина не вписывается в подобную схему. Потому что значительный спад преступности наблюдается, к примеру, и в городе Феникс, столице штата Аризона, где доля черного населения совсем невелика.
Да и вообще, в подавляющем большинстве как уже упомянутых, так и прочих версий-объяснений картину снижения преступности пытаются привязать к реалиям локально американской истории. В то время как на самом деле аналогичные тенденции отмечаются и в других странах мира, свидетельствуя о глобальной картине происходящего (см., к примеру, созвучную публикацию английской газеты Guardian за 2010 год: Murders drop to lowest level for 20 years in England and Wales).
Иначе говоря, причины происходящему надо искать в каких-то общемировых переменах социальной жизни человечества, а не в частных фактах истории той или иной конкретной страны.
Причем речь здесь идет далеко не только об убийствах и грабежах с применением оружия. Согласно уже упомянутой статистике ФБР, где динамика преступности учитывается по 19 разным категориям, почти все разновидности криминальных деяний – кроме четырех – испытывают внушительное понижение уровня в течение последних 15-20 лет.
Некоторые из этих показателей выглядят даже еще более впечатляюще, чем падение числа убийств. Например, по данным ФБР, уровень изнасилований в стране ныне аж в 6 раз ниже, чем был 20 лет назад.
Что, естественно, наводит на мысль – а не пора ли устанавливать четкие взаимосвязи между массовым распространением в интернете легкодоступной порнографии и очевидным падением преступности на сексуальной почве?
kiwi arXiv 