(Апрель 2018, НБКР)
Следующий эпизод расследования о криптографических секретах Арлингтонского кладбища. Начало см. тут.
Магия и SIGABA
Цитата #3: «Работа Фридмана существенно улучшила как разведку средств связи, так и защиту информационных систем».
По окончании войны и возвращении из Франции весной 1919, Уильям Фридман попытался вновь начать прежнюю гражданскую жизнь – там же в Ривербэнке, где на Фабиана продолжала работать его жена Элизебет. Однако ничего путного из этого не получилось.
По-феодальному властный Фабиан как и прежде относился к Фридману словно к своей собственности, на время предоставлявшейся в аренду вооруженным силам США. А на учебных пособиях Фридмана по криптоанализу, печатавшихся в типографии Ривербэнкских лабораторий, то и дело норовил убрать имя автора, не забывая при этом оставлять своё.
Естественно, все подобные трения и конфликты привели к попыткам Фридмана найти приличную работу где-то в другом месте. Вернуться на линию генетических исследований, однако, ему не удалось. Но вот в Вашингтоне, в генштабе сухопутных войск, который после войны возглавил его хороший знакомый генерал Першинг, талантливого криптографа брали на достойную должность абсолютно без проблем.
Так что в последние дни декабря 1920 года супруги Фридманы без ведома Фабиана и фактически тайно сбежали из Ривербэнка в Вашингтон. А уже с первых чисел января 1921 Уильям Фридман приступил к новой государственной службе – теперь в качестве начальника отдела кодов и шифров в Корпусе войск связи США.
Новая работа криптографа была вроде бы и солидной, и в трудные годы экономического спада позволяла прокормить растущую молодую семью (с интервалом в несколько лет у них родились двое детей, дочь и сын). Однако то, чем Фридман на своей службе занимался – обеспечением надежных шифр-средств для защиты коммуникаций армии – оказалось весьма скучной рутиной, никак не сравнимой с волнующей работой криптоаналитика, вскрывавшего вражеские шифры в годы войны.
В корне все переменилось лишь в самом конце 1920-х, когда Белый дом занял президент Герберт Гувер, а иностранными делами США стал ведать новый госсекретарь Генри Стимсон, имевший весьма возвышенные представления о честности в политике. По этой причине, как только Стимсону стало известно, что при Госдепартаменте работает «Черная комната» Герберта Ярдли, на регулярной основе вскрывающая шифрованную дипломатическую переписку иностранных государств, то он тут же это суперсекретное и «не подобающее джентльменам» дело решительно прикрыл. А точнее, лишил эту разведструктуру львиной доли финансирования, поступавшей от Госдепартамента. Что и было равнозначно ликвидации.
Поскольку же остальная часть финансирования «Черной комнаты» поступала от военных, то Армия получила в свое полное распоряжение ценнейший архив с дешифрованными материалами и аналитическими разработками тайной спецслужбы. И поскольку прагматичные представления военного командования о международных делах в корне отличались от возвышенных идей главы дипломатов, то вскрытие иностранных шифров было решено непременно продолжать – но теперь уже целиком в вооруженных силах. Именно тогда-то и начался подлинный восход звезды Уильяма Ф. Фридмана…
Как опытный криптограф и аналитик – да еще с личными знакомствами в высших военных эшелонах – Фридман стал естественным выбором на пост начальника нового подразделения SIS или Signal Intelligence Service, то есть «Служба разведки средств связи». В трудные годы экономической депрессии для новой спецслужбы выделили весьма скромный бюджет, однако его вполне хватало на формирование коллектива их свежих-молодых криптоаналитических кадров.
И задачу эту Фридман решил блестяще. Четверо первых же лично отобранных их молодых людей быстро стали даровитым костяком новой криптоаналитической разведки. Трое из них – Фрэнк Роулетт, Абрахам Синков и Соломон Кульбак – были продвинутыми математиками, причем каждый с хорошим знанием одного из ключевых иностранных языков (немецкого, испанского, французского).
Что же касалось еще одного очень важного для военных шпионов языка, японского, то здесь найти математика-но-не-японца никак не удавалось. Однако вскоре отыскался молодой и даровитый лингвист Джон Херт. Который терпеть не мог математику, но зато не только прекрасно владел японским плюс несколькими другими языками, но и надолго стал лучшим и главным переводчиком-японистом военной американской разведки.
На основе этой команды, которую Фридман лично обучил основам и тонкостям криптоанализа, вскоре сформировалась чрезвычайно компетентная спецслужба, творившая в делах вскрытия шифров совершенно удивительные вещи, зачастую похожие на волшебство. И совсем не случайность, что когда все это дело было поставлено на поток, то секретные сводки по материалам дешифрованной переписки стали именоваться кодовым словом MAGIC или «Магия»…
Помимо сугубо разведывательной магии здесь же занимались порой и волшебством иного рода, изобретая для защиты американской военной связи чрезвычайно сильные шифры и шифраторы. Наиболее продвинутая из шифрмашин, придуманная лично Фридманом и существенно улучшенная Роулеттом, получила кодовое наименование SIGABA. И вошла в историю как самый стойкий американский шифратор периода Второй мировой войны. Причем и в послевоенное время криптосхема аппарата считалась настолько важной и ценной, что рассекретить её власти США решились лишь в начале 2000-х годов, то есть почти через 70 лет после рождения.
Ныне, впрочем, это дела уже хорошо известные. Однако с тем же аспектом – очень жесткой сверхсекретностью вокруг SIGABA – связана и другая, куда менее известная история. Не раз повергавшая криптографа в глубокую депрессию, особо обострившуюся к середине 1950-х, когда Фридман по делам шпионской службы навестил в Швейцарии своего давнего знакомого и приятеля по имени Борис Хагелин. Который в ту пору был уже не только весьма успешным бизнесменом, но и очень богатым человеком, сделавшим миллионы на собственных шифраторах, «надежных как швейцарские часы и банки». Хагелин принял старого приятеля очень хорошо и щедро, однако на Фридмана этот визит произвел крайне подавляющее воздействие, вызвав в итоге приступ сильнейшей депрессии. Причина недуга вслух обычно не произносится, однако чисто по-человечески вполне понятна.
Как высококлассный криптограф-профессионал, Фридман отлично знал, что их собственный аппарат SIGABA был намного сильнее и круче, чем шифраторы Hagelin. Однако Борис Хагелин на своих изобретениях стал процветающим мульти-миллионером, а Фридман с Роулеттом не получили от своего государства вообще ни цента. Более того, власти США даже не дали им оформить патенты на SIGABA, «в интересах национальной безопасности» подвесив изобретение в засекреченном состоянии на неопределенно долгое время (вплоть до начала 2000-х годов, когда ни Роулетта, ни Фридмана, тем более, на этом свете уже не было).
Нельзя сказать, что криптографы-изобретатели с кроткой покорностью принимали эту вопиющую несправедливость. Они много лет пытались бороться за свои права через суд, и в общем-то не без успеха. Фридман сумел добиться хоть какой-то финансовой компенсации в середине 1950-х (что примечательно совпало с его визитами в Швейцарию), а Фрэнк Роулетт отсудил свои 100 тысяч долларов в середине 1960-х. Сколько сил и нервов, однако, было ими на это затрачено, не ведает, наверное, никто.
Уильям Фридман, по своей душевной организации отличавшийся тонкой и ранимой психикой, был практически уверен, что неоднократные депрессии и нервные срывы, требовавшие серьезной медицинской помощи, были вызваны экстраординарной секретностью и двусмысленностью его шпионско-криптографической работы. И в этой связи особого рассмотрения заслуживает самый первый нервный срыв Фридмана в 1941 году, по времени практически совпавший с разгромом американского флота в Перл-Харборе.
По очень давней традиции, заведенной в официальной истории – «отражать события не так, как было на самом деле, а так, как это целесообразно» – вокруг той военной катастрофы до сих пор остается много темных и не выясненных до конца вопросов. Достоверные факты истории, тем не менее, здесь таковы.
Под руководством Фридмана криптоаналитики SIS, и в первую очередь люди из команда Роулетта, к 1940-му году достигли с помощью своей математической «магии» воистину грандиозных успехов в дешифровании секретной переписки Японии. Главным же успехом на данном направлении было массовое вскрытие системы под кодовым названием Purple – нового японского шифратора, закрывавшего дипломатическую переписку. И хотя переписка вооруженных сил Японии вскрывалась значительно хуже и медленнее, объемы и оперативность дешифрования материалов японского МИДа давали аналитикам разведки все основания считать, что руководство США вполне осведомлено о планах и замыслах потенциального противника.
В частности, незадолго до катастрофы в Перл-Харборе имел место такой эпизод – воспроизводимый здесь по личному свидетельству его участника, военного лингвиста Джона Херта [JH], переводившего те шифрованные телеграммы японского МИДа, которые вскрывали аналитики Фридмана.
За десять дней до атаки, в ноябре 1941, когда Херт и Фридман посещали в санатории общего друга, криптограф спросил у переводчика, как он оценивает из вскрытых депеш текущее состояние отношений между США и Японией. Херт ответил, что переговорам между Токио и Вашингтоном, похоже, настал конец. И в свою очередь спросил у Фридмана, что же, по его мнению, означает такое обострение отношений? На что Фридман ответил очень коротко: «Это означает войну». Пораженный этими словами, Херт тут же в волнении спросил криптографа, куда более близкого к высокому начальству, а готовы ли США к такому обострению вражды? – «Надеюсь, что это так», ответил Фридман…
О том, что произошло с Фридманом в день катастрофы, утром в воскресенье 7 декабря 1941, жена криптографа Элизебет рассказывала такими словами [RC]:
Услышав по радио новость об атаке в Перл-Харборе, Фридман поначалу просто не мог в это поверить. В течение какого-то времени … он вообще не мог делать ничего, кроме как ходить взад и вперед по комнате, бормоча тихо одно и то же снова и снова: «Но ведь они же знали, они же знали»…
Самым поразительным в этой драматичной истории является, однако, то, что полтора десятка лет спустя Уильям Фридман сумеет перестроить свои взгляды на произошедшее буквально с точностью до наоборот. И напишет аналитическую работу, где очень компетентно, авторитетно и аргументированно станет всем доказывать, что на самом деле «ОНИ не знали». Ибо дело это, понимаете ли, крайне непростое…
Обман как государственная необходимость
Цитата #4: «Последующий вклад Фридмана широко известен – как плодовитого автора, преподавателя и практика в области криптологии».
Рассказы о выдающихся и широко известных делах Уильяма Фридмана в качестве «преподавателя и практика» здесь по некоторым причинам удобнее отделить от рассказа о Фридмане как о «плодовитом авторе». Ибо те два конкретных произведения, автором которых является, к сожалению, Уильям Фридман, и о которых пойдет речь сейчас, не сыграли абсолютно никакой роли в делах развития теории криптологической науки или практического освоения её тонкостей. Но определенно послужили очень прочному закреплению умышленно сконструированной лжи в умах широкой публики.
Такого рода вещами – систематическим «обманом и отрицанием» – с давних пор занимаются практически все шпионские спецслужбы. По давней традиции там принято считать, что интересы национальной безопасности обязывают государство постоянно вводить в заблуждение всех своих оппонентов относительно реального положения дел. Как это ни печально, но «оппонентами» здесь часто оказываются и собственные сограждане государства. Особо же грустно, когда авторами тонкой-креативной лжи оказываются умные, талантливые и в остальном весьма приличные люди. Как в данном случае. А точнее, в двух конкретных случаях из биографии Уильяма Ф. Фридмана.
Оба этих сюжета имели место примерно в одно и то же время – в 1957 году. То есть вскоре после того, как Фридман официально ушел на пенсию, но продолжал сохранять очень тесные – рабочие и коммерческие – отношения с Агентством национальной безопасности. В частности, одна из его «коммерческих» работ того периода была подготовлена по заказу руководства АНБ (в архиве к статье приложен счет на оговоренную стоимость заказа – 4000 долларов, что для примерного сопоставления с нынешним курсом валют надо умножить на десять) и имела непосредственное отношение к предыдущей теме – катастрофе в Перл-Харборе. С этой статьи и имеет смысл начать.
Работа Фридмана носит довольно необычное для подобных статей название: «Определенные аспекты “Магии” в подоплеке нескольких официальных расследований атаки на Перл-Харбор» [PH]. В те времена даже в государственных структурах, не говоря уже о широкой публике, мало кто знал, что обозначает кодовое слово Магия. Но поскольку работа изначально мыслилась как секретная и предназначенная для распространения в кругах правительственных людей, имеющих доступ к гостайне, Фридман решил позволить себе здесь некоторую вольность.
Хотя заголовок статьи отчетливо заявляет об официальных расследованиях катастрофы, на самом деле для историков очевидно, что все аргументы этой работы заточены для опровержения выводов расследований неофициальных – от так называемых «ревизионистов истории». А самой главной из этих ревизионистских атак на официальную позицию государства (полностью снявшего какую-либо ответственность с высшего военно-политического руководства США) в ту пору была, несомненно, вышедшая в 1954 году книга адмирала Роберта Теобальда «Последняя тайна Перл-Харбора: Вклад Вашингтона в японскую атаку» [RT].
В этой работе от вице-адмирала Теобальда, который во время атаки на Перл-Харбор командовал одной из эскадр, подвергнувшихся неожиданному нападению японцев, по-военному прямо и без всяких скользких двусмысленностей было заявлено, что президент Ф.Д. Рузвельт, начальник генштаба сухопутных войск Джордж Маршалл (отметим знакомое имя из фронтовой молодости Фридмана) и командующий военно-морским флотом Гарольд Старк несут прямую ответственность за разгром тихоокеанского флота США в Перл-Харборе.
Цитируя адмирала дословно, «никакого Перл-Харбора не было бы, если бы гавайское командование не лишили Магии», причем это именно Рузвельт приказал Маршаллу и Старку придерживать дешифрованную информацию из секретной японской переписки. Делалось же это ради того, чтобы неожиданный и чувствительный удар союзника Германии вынудил нейтральные США к вступлению в мировую войну на стороне Британии и антигитлеровской коалиции в целом – к чему всячески стремился Рузвельт, но активно сопротивлялся Конгресс, где доминировали прогерманские и антисоветские настроения…
Серьезнейшие обвинения Теобальда, что очень важно, были основаны не на его личных домыслах или мутных слухах, а на документальных фактах из рассекреченных материалов нескольких официальных расследований. Именно поэтому, собственно, никаких судебных исков против строптивого адмирала, порочащего честь и достоинство высших людей страны, здесь не последовало (ибо на подобных судах обычно всплывает еще больше неудобной и компрометирующей информации).
Вместо судов, однако, как только Роберт Теобальд умер в мае 1957, руководство АНБ поручило своему главному специалисту по Магии подготовить – причем далеко не бесплатно – солидное и убедительное «опровержение» в ответ на все обвинения адмирала. Благо сам мертвый адмирал со своими рассекреченными документами парировать контр-доводы уже не мог.
Ну а все прочие независимые и еще живые исследователи были лишены возможности анализировать и критиковать «опровержение» весьма простым способом – засекречиванием работы Фридмана и её рассылкой лишь по компетентным правительственным инстанциям. В точности по той же схеме несколькими годами ранее был распространен секретный «Отчет о НЛО», подготовленный научной комиссией Робертсона и авторитетно «разоблачивший» все свидетельства и факты об участившихся наблюдениях инопланетян в небе США.
Ученые этой комиссии нашли довольно странные и местами нелепые, но главное «естественные» объяснения для всех аномальных событий. Чем всячески успокоили сильно нервничающие структуры власти в Вашингтоне, заверив их, что ни инопланетян, ни угроз для государства, тем более, здесь вовсе нет. О том же, что глава комиссии и её секретарь, готовивший итоговый отчет, являются тайными сотрудниками ЦРУ с задачами предотвращения паники и внедрения дезинформации, никому говорить, конечно, не стали… [RP]
Секретная аналитическая работа от главного криптографа разведки У.Ф. Фридмана сыграла, по сути, ту же самую роль – предоставив компетентное опровержение-успокоение для всех тех, кто начал беспокоиться и задаваться ненужными вопросами из-за всплытия «иной правды» о Перл-Харборе. Попутно же отчет Фридмана решал и еще одну задачу. Дабы в будущем – при рассекречивании гостайн за давностью лет – именно этот документ всплыл бы и занял место в истории как «правда окончательная».
Что, собственно, и произошло ныне, когда в 2014 году был рассекречен комплекс тех работ Фридмана, которые хранились в закрытых архивах АНБ. Ну а официальные историки Агентства, соответственно, уже цитируют статью Фридмана о роли Магии в катастрофе Перл-Харбора как финальное и неоспоримое подтверждение официальной позиции государства в этом спорном и по сию пору активно дебатируемом вопросе истории. [DS]
Как же был достигнут столь замечательный результат? Суть развернутой, местами ловкой и местами действительно убедительной аргументации от Фридмана сводится к тому, что среди всех дешифрованных ими материалов Японии нет ни одного послания, в котором было бы в явном виде сказано, где именно и когда именно будет нанесен военный удар по США. А значит, читавшее эти дешифровки высшее руководство страны никак не могло ни знать, ни предупредить флот на Гавайях о грядущем нападении…
Вполне возможно, что Уильям Фридман даже здесь пытался быть честным. Сумев каким-то образом в корне переосмыслить свою прежнюю абсолютную уверенность в противоположном и своё тяжкое отчаяние оттого, что «они же знали, они же знали» – и не сделали, однако, ничего для предотвращения катастрофы. Но эта смена позиции была бы действительно честной лишь в том случае, если бы Фридман вступил с адмиралом Теобальдом в открытую дискуссию – подразумевающую компетентное обсуждение сторонами тех рассекреченных документов, что уже стали известны. Опровергать же серьезные доводы от человека, сведущего в теме, сразу же после того, как он умер… Такие вещи можно называть разными словами, но слов «честно и благородно» там совершенно точно нет.
А самое неприятное, что буквально за несколько месяцев до подготовки данной работы с «плодовитым автором» Уильямом Фридманом происходила на удивление похожая история, словно скроенная по тому же самому лекалу. Когда этот же очень авторитетный специалист, но уже в сотрудничестве с другим ветераном-криптографом, собственной супругой Элизебет Смит Фридман, выпустил еще одно серьезно обоснованное «опровержение». Но только не засекреченное, а открыто опубликованное для всех. И не о темных тайнах военно-шпионской криптографии, а о странных и неумелых потугах всяких дилетантов, пытавшихся с помощью псевдо-криптоаналитических фокусов доказать, что автором шекспировских текстов был якобы Фрэнсис Бэкон…
Книга получила название «Проверка шекспировских шифров» [FF], принеся авторам ощутимые финансовые бонусы в виде гонораров и литературной премии от шекспироведов. А также, ясное дело, вошла в историю шекспироведения и по сию пору регулярно цитируется как «окончательное слово» криптографов-специалистов, компетентно засвидетельствовавших, что никаких зашифрованных посланий в первых изданиях Шекспира и Бэкона на самом деле нет и никогда не было…
Вполне возможно (точнее говоря, отчасти известно и документально), что у супругов Фридманов имелись некоторые глубоко личные причины на старости лет полностью пересмотреть яркие дела собственной молодости, попутно опорочив и всех тех, кто привел их в криптографию. Обозвав Элизабет Уэллс Гэллап «женщиной, полностью погрязшей в своих собственных фантазиях», а полковника Фабиана «сумасбродным, ничего не смыслившим в криптографии богачом, озабоченным лишь собственным самопрославлением».
Здесь нет никакой нужды вникать в доводы и аргументы книги Фридманов. Но обязательно надо подчеркнуть, что те, кого они разоблачают особенно энергично – Гэллап и Фабиан – к тому времени давным-давно уже умерли, еще в довоенные 1930-е годы. Особо же нехорошо все это как бы «разоблачение» от крипто-супругов выглядит по той причине, что первоначальная – еще более подробная – версия данной работы была подготовлена в 1955. То есть вскоре после смерти в 1953 уже знакомого нам по Первой мировой французского генерала-криптографа Франсуа Картье (в 1954 по запросу Фридмана ему через каналы НАТО был предоставлен обзор биографии генерала, подготовленный коллегами из Парижа).
В 1920-30-е годы, завершив службу в армии, Картье с подачи Фридмана и по конкретным наводкам Джорджа Фабиана кучу времени потратил на исследования и криптоанализ двухлитерного шифра Бэкона в старинных книгах XVII века. И опубликовал сначала серию статей, а затем и обобщающую монографию «Проблема криптографии и истории» [FC], где в целом подтвердил и находки Гэллап, и целесообразность дальнейших исследований материалов подобного рода.
Иначе говоря, супруги Фридманы имели более чем достаточно времени, чтобы на уровне высококлассных профессионалов всесторонне обсудить с генералом Картье их столь существенные расхождения в оценках одного и того же, равно интересного для сторон материала. Однако Фридманы предпочли дождаться, когда Картье умрет, наконец, – в возрасте 90 с лишним лет. А уж потом выдали свое компетентное и куда более удобное для официальной науки «опровержение», прочно закрепившееся в истории и литературоведении…
Коль скоро и Уильям Ф. Фридман, и его не менее крипто-государственная жена уже давным-давно также покинули этот мир, мы вряд ли узнаем подлинные мотивы, руководившие почтенными людьми в их столь сомнительном творчестве, отчетливо похожем на умышленное внедрение дезинформации.
С другой стороны, имеется вполне достаточно фактов для понимания того, зачем подобного рода обман мог понадобиться государству и его шпионской спецслужбе. В ситуации с Перл-Харбором картина, конечно же, куда более понятная. Всегда и всюду первых лиц государства – и в особенности лидеров государства-победителя в большой войне – принято изображать в сильно приукрашенном и искусственно облагороженном виде. То есть без всей той кровавой грязи, что сопутствует любым войнам…
Но вот с какой стати у супер-секретной спецслужбы АНБ мог появиться интерес к активному вмешательству в сугубо литературоведческие споры о реальном авторе шекспировских произведений? Для того, чтобы хотя бы отчасти понять этот темный момент, понадобится еще одна – заключительная – цитата. И сопутствующий ей развернутый комментарий – помогающий в корне иначе смотреть на давно вроде бы известные вещи…
#
Ссылки на источники и дополнительное чтение
[JH] John Hurt. «The Japanese Problem in the Signal Intelligence Service». NSA William F. Friedman Collection, Document A58132. https://www.nsa.gov/news-features/declassified-documents/friedman-documents/
[RC] Ronald Clark. «The Man Who Broke Purple: The Life of Colonel William F. Friedman, Who Deciphered the Japanese Code in World War II». Boston, MA: Little Brown, 1977.
[PH] Friedman, William F. «Certain Aspects of “Magic” in the Cryptological Background of the Various Official Investigations into the Attack on Pearl Harbor». NSA William F. Friedman Collection, Document A485355. https://www.nsa.gov/news-features/declassified-documents/friedman-documents/
[RT] Robert A. Theobald. «The Final Secret of Pearl Harbor. The Washington contribution to the Japanese Attack». New York: The Devin-Adair Company, 1954.
[RP] Подробности о весьма специфической роли ЦРУ и Комиссии Робертсона в теме НЛО см., к примеру, в текстах «Sci-Myst#3: Обман трудящихся, или Следим за руками» , раздел «Тайные истории«; «НЛО: история болезни», раздел «1993-1997: Официальный отчет ЦРУ«.
[DS] David Sherman. «William Friedman and Pearl Harbor», Intelligence and National Security, 2017 November, http://dx.doi.org/10.1080/02684527.2017.1400226
[FF] W. F. Friedman, and E. S. Friedman. «The Shakespearean Ciphers Examined». London: Cambridge University Press, 1957.
[FC] François Cartier, «Un problème de Cryptographie et d’histoire». Paris: Editions du Mercure de France, 1938
# # #
kiwi arXiv 