(Апрель 2018, НБКР)
Финальный эпизод расследования о криптографических секретах Арлингтонского кладбища. Предыдущие эпизоды см. тут и тут. [По техническим причинам в первоначальном варианте публикации оказался «не тот» финал. Теперь всё скорректировано. Редакция приносит извинения :-]
Бэкдоры, TEMPEST и еще кое-что…
Цитата #5: «Большинство из того, чем занимается АНБ ныне, в основах своих ведет начало от новаторских трудов Уильяма Фридмана».
Основная часть того, чем реально занимается АНБ ныне, вплоть до недавнего времени оставалось одной из главных государственных тайн США. Раскрылась же эта «ужасная тайна» в 2013 году, благодаря человеку по имени Эдвард Сноуден и великому множеству предоставленных им секретных документов из повседневной шпионской работы Агентства.
Суть же этой работы, если совсем кратко, сводится не столько к созданию сильных шифров своих и аналитическому вскрытию шифров чужих (как принято считать по традиции), сколько к очень настойчивому и агрессивному внедрению искусственных слабостей – или иначе «бэкдоров» – в любую криптографию, до которой АНБ способно дотянуться. Ибо с такими бэкдорами любые, даже формально вроде бы сильные шифры взламываются Агентством не только легко и просто, но и в индустриальных масштабах.
Другая важнейшая часть из того, чем занимается АНБ, носит кодовое наименование TEMPEST и в прежние времена тоже считалась чрезвычайно серьезной гостайной. С начала 2000-х годов, однако, с темы TEMPEST понемногу и вполне официально стали снимать плотную завесу секретности – но делая это весьма специфическим образом. Поскольку суть TEMPEST – это побочные сигналы и каналы утечки защищаемой информации, то для спецслужб равно важны как технологии шпионажа через эти каналы, так и умение защищать собственные компрометирующие излучения.
При официальном раскрытии подробностей о таких технологиях, однако, АНБ старательно делает вид, что TEMPEST – это сугубо оборонительные дела для защиты собственных секретов. А потому до сих пор среди всех рассекреченных Агентством документов нет описания ни одной разведывательной TEMPEST-операции АНБ. Хотя при этом отлично и документально известно, что вся данная тема возникла и получила развитие именно как шпионская – в начале 1950-х годов, в результате взаимно-согласованных исследований АНБ и ЦРУ.
И наконец, равно важная, можно сказать, третья главная часть из фундаментальной шпионской триады «того, чем занимается АНБ ныне» – это то, что органично сочетает в себе и «классический» криптоаналитический шпионаж, и обе «особо тайные» развед-технологии – бэкдоры и TEMPEST. То, что в явном виде не звучит практически нигде и никогда, оставаясь великим секретом у всех на виду. И это то, наконец, что ведет своё начало даже не столько от трудов Уильяма Ф. Фридмана, сколько от куда более древних разработок его главного вдохновителя – английского розенкрейцера Фрэнсиса Бэкона.
Для понимания сути этой «магической тайны на виду у всех» необходимо осмыслить и переварить в их общей совокупности несколько фактов истории. Фактов достоверных и неоспоримых, однако всегда рассматриваемых историками по отдельности и в изоляции друг от друга. Отчего и не видящих очевидное.
Литературная слава Уильяма Шекспира (не оставившего после себя ни одной рукописной странички из своих гениальных текстов) началась через семь лет после его смерти, в 1623 году – вместе с печатным изданием так называемого Первого фолио. Большого формата толстой книги, подготовленной и изданной не очень ясно кем именно, но впервые собравшей в одном томе все пьесы и сонеты великого мастера слова (как поймут впоследствии благодарные читатели и ученые-литературоведы).
В том же 1623 году – что примечательно – была опубликована и очередная книга Фрэнсиса Бэкона, в ту пору еще вполне живого и здорового. Книга была написана на латыни и носила название De Augmentis Scientarum. По своему содержанию это была расширенная латинская версия более ранней бэконовской работы 1605 года «О достоинстве и приумножении наук», а особо интересным для нашей истории расширением стал здесь раздел о шифрах. Ибо в новой версии работы Бэкон с подробностями описал придуманный им в молодости совершенно чудесный метод шифрования. Так называемый «двухлитерный шифр» Бэкона (или стеганографический шифр бинарной замены, как назвали бы это сейчас), позволяющий у всех на виду и не вызывая подозрений шифровать «что угодно чем угодно». Или Omnia Per Omnia на латыни.
Возвращаясь к Первому фолио Шекспира, следует подчеркнуть, что открывала книгу пьеса «Буря» – или TEMPEST по-английски. Ну а далее богатейшая криптографическая судьба этой книги сложится так, что и в самых первых страницах трагикомедии «Буря», и во всех прочих местах данного тома исследователи XIX и XX веков обнаружат великое множество скрытых посланий, зашифрованных бэконовским методом Omnia Per Omnia. [BS]
Полковник Джордж Фабиан, в своих Ривербэнкских лабораториях оборудовавший специальную типографию для популяризации этих открытий, в начале XX века опубликовал несколько книг с подробными инструкциями и инструментами, помогающими всем ищущим самостоятельно выявлять и вскрывать бэконовские шифры в книгах шекспировской эпохи. Ныне, однако, ВО ВСЕХ современных книгах по истории криптографии о Фабиане можно прочесть только одно: что это был «эксцентричный текстильный миллионер, пытавшийся отыскать в произведениях Шекспира подтверждения тому, будто их автором является Бэкон». И конечно же, ничего он на самом деле там не нашел – ибо так сказал великий криптограф Уильям Фридман.
Авторы всех подобных книг, естественно, анализировать самостоятельно Первое фолио с помощью книг Фабиана даже не пытались. Что же касается настоящего профессионального криптографа, генерала Франсуа Картье, которого Фабиану удалось всерьез заинтересовать темой и сподвигнуть на собственный анализ, то выводы этого профессионала из современной истории криптографии просто вычеркнули. А заодно и имя самого генерала. Так что сегодня ни в энциклопедии Википедия на любом из ее языков, ни во всем Интернете вообще вы не найдете практически никакой содержательной информации об этом человеке.
Даже в знаменитой работе Дэвида Кана «Взломщики кодов» [DK], как наиболее подробной истории криптографии, в дополненном виде переизданной в 1996 году, где в разделах о Первой мировой войне имя главного французского криптоаналитика упоминается неоднократно, вы все равно не отыщите ни единого упоминания о книге генерала Картье «Проблема криптографии и истории». Но зато там есть целый раздел «Патологический криптоанализ», с благоговением пересказывающий фрагменты книги Фридманов с разгромной критикой «бэконианцев» и всячески высмеивающий тех дилетантов, что ковыряются в книгах шекспировских времен в поисках шифров, которых там нет.
То, что одного из таких дилетантов благодарное правительство США в лице АНБ отметило лично – специальной мемориальной доской на здании Ривербэнкских лабораторий и в память именно о криптографических заслугах Джорджа Фабиана – этот факт в исторической работе Дэвида Кана просто проигнорирован. О темах TEMPEST и о криптографических бэкдорах АНБ, что характерно, в толстенной – свыше 1000 страниц – книге Кана тоже нет ни слова.
Факты истории АНБ, однако, выглядят так. С момента рождения этой суперсекретной разведслужбы в 1952 году, когда на основе нескольких разрозненных подразделений в войсках было создано единое мощное Агентство, должность главного криптографа там занял Уильям Ф. Фридман. А одной из самых ранних «крипто-активных» затей АНБ на международной арене стали усилия по внедрению искусственных слабостей или бэкдоров в популярные на мировом рынке шифраторы. Подробности этих операций по сию пору остаются засекреченными, однако давно уже не тайна, что начиналось тут все с визитов Уильяма Фридмана в Европу, и в первую очередь в Швейцарию – к давнему приятелю Борису Хагелину. [BL]
Другие документально известные факты из истории АНБ таковы, что примерно в те же годы началась и разработка темы побочных каналов утечки, получившая кодовое название TEMPEST. Откуда взялся этот термин, в рассекреченной официальной истории спецслужбы по сию пору умалчивается. Однако совершенно невозможно утаить тот факт, что первый главный криптолог АНБ Уильям Фридман пришел в большую криптографию через анализ Первого фолио Шекспира, а эту книгу открывает пьеса TEMPEST. Где буквально с первых же букв и страниц через «побочные каналы передачи информации» сообщаются важные секретные сведения. Если верить всяким дилетантам-бэконианцам, конечно.
Ну а самое интересное, что если странные идеи бэконианцев принимать действительно всерьез, то можно увидеть, что еще в XVII веке Фрэнсис Бэкон с его гениальным методом шифрования Omnia per Omnia предсказал, по сути дела, самые продвинутые из современных TEMPEST-бэкдоров. Имеются в виду такого рода активные бэкдоры, которые выдают секретную информацию (в первую очередь криптоключи), двоичным «бэконовским» методом модулируя естественные эффекты в работе компьютерных устройств. Такие в частности эффекты, как звуки в работе компонентов, тепловыделение или естественные электромагнитные излучения. [VR]
Подобного рода шпионские технологии независимые исследователи компьютерной безопасности начали открывать лишь в самые последние годы. Однако есть сильные доводы за то, что в АНБ США об этом знали всегда – еще со времен «магии» Уильяма Фридмана…
Еще раз о Магии
Вся современная наука, прочно опирающаяся на фундамент математики, ведет своё начало из XVII века – от основополагающих работ титанов вроде Галилея, Декарта и Ньютона. Но выросли их великие достижения, конечно же, не на пустом месте, а на трудах исследователей-предшественников, занимавшихся такими (сомнительными для современных ученых) вещами, как алхимия, астрология и магия. Из алхимии, как известно, со временем родилась нынешняя химия, из астрологии, соответственно, появилась респектабельная астрономия, а вот прямыми наследницами средневековой магии вполне можно считать современную физику и криптологию.
О том, как эта магия древних работает в передовой физической науке, известно достаточно хорошо. В основах квантовой физики, к примеру, есть поразительно мощный математический инструментарий – вроде релятивистского уравнения Дирака или Фейнмановского интегрирования по траекториям, – который подошел для научных предсказаний не просто хорошо, а воистину превосходно. То есть у ученых имеются формулы, бесспорно верные и очень широко применяемые. Но при этом абсолютно никто не знает и не может объяснить, почему эти формулы работают. Ибо они ниоткуда не следуют и по сути дела появились у их авторов в голове совершенно неведомым «магическим» образом. Подозрительное слово Магия, впрочем, в данном случае среди серьезных ученых употреблять не принято. [WP]
В науке криптографии с её куда более глубокими оккультными корнями, термин Магия, как мы уже видели, даже очень серьезные люди применять не стеснялись. Но на всякий случай – или для маскировки – превратили её в еще одно специфическое кодовое слово, каких в работе секретных разведслужб всегда пруд пруди. Однако из этого вовсе не следует, что подлинные магия и волшебство из работы настоящих криптографов ныне исчезли. Вовсе нет. И тому есть сколько угодно наглядных примеров.
Вот как, скажем, выглядел достаточно типичный случай криптографического волшебства в работе супругов Фридманов (эта история приводится в уже упомянутой книге Кана «Взломщики кодов»). В 1917 году, когда Ривербэнкские лаборатории начали помогать правительству США в криптоаналитическом взломе шифров, английские коллеги из военной разведки прислали им пять коротких сообщений для контрольного теста на вскрытие. Тексты были зашифрованы не вручную, а особым устройством – новым шифратором, который изобрел Винсент Плеттс, один из сотрудников криптобюро английской разведки.
Англичане были абсолютно уверены в стойкости своего нового шифра и прислали его американским коллегам лишь для того, чтобы дополнительно в этом убедиться с помощью независимой экспертизы. Даровитый Уильям Фридман, однако, практически сразу сумел дешифровать часть материала, определив систему и отыскав один из криптоключей (ключом оказалось слово CIPHER, то есть «шифр»). Второй ключ, однако, вычислить аналитически не удавалось никак. И вот тогда Фридман решил прибегнуть к несколько иному методу – к «магии» или «психологическому криптоанализу», если угодно.
В той же комнате за соседним столом над вскрытием других криптограмм работала жена Фридмана Элизебет. На минутку прервав её занятия, криптограф попросил жену отвлечься, расслабиться и «сделать свой разум чистым»… А теперь, продолжил Фридман после некоторой паузы, я хочу, чтобы ты сказала мне то слово, которое придет тебе на ум первым, когда я скажу тебе своё… Сделав еще одну небольшую паузу, он произнес: «Шифр»… – «Машина», тут же сказала ему в ответ Элизебет. Подставив это слово – MACHINE – в качестве криптоключа, Фридман сразу увидел, что ключ действительно подходит и вскрыл весь тестовый материал полностью (самая первая из дешифрованных фраз выглядела так: «Этот шифр абсолютно невскрываем»)…
Подобного рода эпизоды – с интуитивным угадыванием промежуточного ответа – в работе талантливых криптоаналитиков происходят регулярно и какой-то особой магией даже не считаются. Но вот когда коллективу криптографов по одним лишь текстам шифрованных телеграмм, перехваченных в радиоэфире, удается не только полностью вскрыть хитрую схему неизвестной шифр-машины, применяемой для засекречивания связи, но и организовать массовое дешифрование этой криптопереписки – вот такие вещи действительно выглядят как фантастическое волшебство. Даже для профессиональных опытных криптографов. И что особенно важно, поразительные чудеса подобного рода не только возможны, но и действительно происходили в истории криптоанализа неоднократно.
Именно так, в частности, люди Фридмана в спецслужбе SIS на рубеже 1930-40-х годов вскрыли криптосхему шифратора, закрывавшего дипломатическую переписку Японии и получившего у американцев кодовое наименование PURPLE. И точно так же – исключительно по шифртекстам радиоперехвата – их коллеги из английской крипторазведки в 1940-е годы полностью вскрыли и массово дешифровали самый стойкий германский шифратор «Лоренц Шлюссельцузатц», закрывавший переписку Гитлера и верховного командования Вермахта. [CB]
Конечно же, все подобные фантастические успехи при желании можно объяснить и без магии, чисто математическими талантами и потрясающей интуицией криптоаналитиков. Однако в истории криптографии XX века есть немало и таких страниц, которые обычными «посюсторонними» причинами объяснить совершенно невозможно. И оттого объяснением может быть или нечто совсем нелепое-беспомощное – типа «случайное совпадение», или же фактор реальный, но для современных людей звучащий крайне неправдоподобно: «просто магия с участием потусторонних сил»…
И вот тому несколько примеров навскидку – из параллельных и местами даже поныне засекреченных историй криптоспецслужб в США и СССР.
Всемирно знаменитый советский инженер, изобретатель и музыкант Лев Термен в 1940-е годы изобрел для чекистов совершенно гениальное подслушивающее «изделие», получившего условное название «БУРАН». По принципам своего устройства и функционирования это было типичное TEMPEST-устройство, как назвали бы это ныне. Или «БУРЯ-устройство», в дословном переводе на русский. Поразительный факт заключается в том, что изобретение Термена советская разведка начала активно применять для прослушивания американского посла в ту пору, когда в США еще не было ни АНБ, ни темы «Буря» (TEMPEST).
Подобно тому, как покров государственной тайны продолжает окутывать в АНБ не только шпионские аспекты темы «Буря», но и историю происхождения собственно термина Tempest, так и подробности об «изделии Буран», аналогично, тоже долго были большой тайной советских спецслужб. Но зато никогда не было секретом устройство другого, самого знаменитого изобретения Льва Термена – электромузыкального инструмента под названием «Терменвокс».
И если профессионалы акустической электроники посмотрят на этот инструмент с точки зрения шпионов, то они без труда увидят, что физические принципы работы у Терменвокса и у «изделия Буран» по сути дела одни и те же. Ибо построены они на основе глубокого понимания изобретателем тех взаимодействий и взаимных влияний, что характерны для вибраций и движений предметов, акустических волн и волн электромагнитных.
Формулируя чуть иначе, Лев Термен очень тонко чувствовал, как звуки и движения могут модулировать – или иначе кодировать – электромагнитные волны. А это, в свою очередь, одно из воплощений глубоко бэконовской по своей сути идеи Omnia Per Omnia – кодировать «что угодно с помощью чего угодно»…
Дабы влияние бэкон-розенкрейцеровской магии на криптографию XX века стало очевидным и несомненным, необходимо принимать во внимание и такой абсолютно достоверный факт истории. В 1930-е годы основатель и глава первой советской криптослужбы или Особого отдела ВЧК-ОГПУ, старый большевик и чекист Глеб Бокий, довольно близко сошелся с подпольными кругами мистиков-оккультистов. В частности, тесные отношения завязались у него с биологом Александром В. Барченко, членом российского отделения ордена розенкрейцеров-орионийцев. Под сильным влиянием Барченко, для которого Бокий стал защитником и покровителем, в ОГПУ одно время даже действовало тайное общество «Древняя Наука» для изучения секретных мистических знаний. [AB]
О тайном влиянии ордена розенкрейцеров на государственную криптографию 1930-х и прочих годов в США или Великобритании не известно практически ничего. Ибо что в открытых-общедоступных, что в раскрываемых понемногу секретных книгах по истории криптографии об этих вещах авторы либо не знают, либо умалчивают.
Но зато прекрасно и документально известно, что тема бэконовских шифров и розенкрейровской магии была главной областью исследований в Ривербэнкских лабораториях полковника Фабиана. Причем даже своё нынешние название «Акустические лаборатории» это заведение получило исключительно благодаря Бэкону, розенкрейцерам и их магическим опытам с необычными возможностями звука. Но об этом, правда, практически никто ныне вслух не говорит. Ибо в официальных текстах Бэкона ничего про это нет, а все якобы дешифрованные «у Шекспира» и в прочих старых книгах сведения на данный счет трактуются как смешные выдумки всяких чудаков.
О том, насколько поверхностной и немудрой является подобная позиция, говорит уже тот факт, что к подобным «чудакам» следует относить и отца американской криптологии Уильяма Ф. Фридмана.
Имеются достоверные и абсолютно неопровержимые факты, свидетельствующие о том что, Уильям Фридман не только чрезвычайно высоко оценивал двухлитерный шифр Бэкона и его гениальный метод засекречивания Omnia Per Omnia, но и вдохновлялся бэконовскими идеями вплоть до последних дней своей жизни.
Но особо существенно здесь вовсе не то, что данные факты являются несомненными, а то, что во все официальные версии биографии эта информация не попадает. Имеет смысл обращать на это внимание и задумываться о причинах и подоплеке происходящего…
«Знание – это сила»…
Факт # 1:
Особо дорогая для Фридмана фотография из 1918 года – с групповым снимком его первого большого курса офицеров-криптографов – это далеко не просто памятный снимок, который он всю жизнь держал на рабочем месте. Это тщательно выстроенное засекреченное послание, демонстрирующее всю мощь бэконовского метода шифрования «у всех на виду». В поворотах головы людей, которые смотрят либо прямо перед собой, либо в сторону, закодированы биты сообщения. Которое, при аккуратном разбиении битов на пятерки, складывается в буквы знаменитого девиза Фрэнсиса Бэкона, ордена розенкрейцеров и множества прочих мистиков-оккультистов древности: «KNOWLEDGE IS POWER», то есть «Знание это сила»…
Увеличенный вариант снимка см. тут.
Но самое интересное, однако, даже не это. А то, что на официальных веб-страницах Фонда Маршалла , рассказывающих о хранимом здесь архиве «отца криптологии», именно вот этой – особо дорогой и важной для Фридмана – фотографии почему-то нет… Но зато с некоторых пор там можно найти отдельный видеоролик, где голос ведущего расскажет вам об истории данного снимка и объяснит, как его следует правильно понимать. Дабы стало ясно, что отсутствие собственно фотографии – это вовсе не случайность или недосмотр, там же полезно найти раздел «Фотографии, лежавшие под стеклом на рабочем столе Уильяма Фридмана». Где по всем свидетельствам этот снимок находился у криптографа всегда. В «музейной версии стола» для истории, однако, важное фото изъято без объяснений и вообще без упоминания…
Факт # 2:
Ту же самую фразу «Знание – сила», столь дорогую для криптографа и для трудов всей его жизни, он завещал выбить на своем могильном камне. Что, конечно же, настоящим историкам криптографии было известно всегда. Но лишь в 2017 году, почти через полвека после смерти Фридмана, в этой надписи на надгробии было вдруг обнаружено, что и она содержит в себе тайное послание, зашифрованное двухлитерным методом Бэкона. Причем Илонка Данин не только вскрыла эту коротенькую криптограмму – зашифрованную подпись из инициалов криптографа W-F-F, – но и сумела отыскать в архивах его жены, Элизебет Фридман, личную записку, полностью подтверждающую верность этой расшифровки. [ED]
Но самое интересное в данном сюжете, опять же, не собственно факт выявления шифрованного послания от великого криптографа. А то, как с ним обошлись обычно весьма патриотичные американские средства массовой информации США. Ведь Уильям Ф. Фридман – человек в американской истории очень известный, отец национальной криптологии США, как ни крути. Однако, как это ни поразительно, но – если доверять глобальному новостному агрегатору Google News – в американских СМИ не появилось вообще НИ ОДНОЙ публикации на эту тему. Ни о докладе Илонки Данин на конференции в Вашингтоне в январе 2018, ни о зашифрованных буквах на могильном камне Фридмана. (Тема оказалась интересна лишь британцам – одному ИТ-изданию , и одному блоггеру на страницах английского антивирусного бюллетеня ).
Однако ни въедливая Данин, как автор открытия, ни британские комментаторы – при всем их интересе к истории криптографии – совершенно не уловили тонкую суть прощального послания от Фридмана.
#
Что же тут такого тонкого-особенного в данной истории?
Для начала следует обратить внимание на любопытный замкнутый цикл. В самом начале своей военно-шпионской крипто-карьеры Фридман был явно и отчетливо впечатлен мощью гения Бэкона и его двухлитерного шифра. В самом конце жизни, уже сходя в могилу, Фридман счел необходимым еще раз указать на прямую связь своей службы с Бэконом и его шифром. Ну а в промежутке между этими эпизодами мы видим нечто в корне иное: как авторитетный государственный криптограф Фридман говорит вслух исключительно о гении Шекспира, всячески отрицая факты бэконовских шифров в книгах шекспировской эпохи…
При этом, однако, имеются очень четкие свидетельства, что сам криптоаналитик к концу жизни испытывал сильнейший душевный дискомфорт от итогов своей тайной шпионской службы государству, которое все дальше и дальше уходило от широко декларируемых им же принципов свободы и демократии. Особенно отчетливо эти переживания отразились в публичной лекции Фридмана «Шекспир, тайная разведка и государство» [FS], которую он прочел в 1962 году на заседании Американского философского общества. И которую завершали такие – весьма неожиданные для «государственного взломщика» – слова:
Имел ли Шекспир какое-то личное мнение относительно этичности перехвата корреспонденции, относительно тайного сбора такого рода разведданных, и относительно использования этих сведений для ведения общественных дел? Интересно было бы это знать.
Понимал ли он, насколько сложно соединять подобного рода действия с демократическими идеалами свободного и открытого общества? Которое предпочло бы, чтобы его правительство вело все свои внутренние дела настолько открыто, насколько это вообще возможно. А также, чтобы и все внешние или иностранные дела велись в подобной открытой манере…
Для лучшего понимания всей степени мучительности тех вопросов, которыми задавался Фридман по завершении своей шпионской карьеры и на закате всей жизни, очень полезно сопоставить их с высказываниями госсекретаря США Генри Стимсона. Того самого Стимсона, который в 1929 лично разогнал «Черный кабинет» при госдепартаменте (и тем невольно дал начало для восхождения шпионско-криптоаналитической карьеры Уильяма Фридмана).
Как джентльмен и просто человек в высшей степени порядочный, Стимсон был категорически против сочетания дипломатии со шпионажем. Поэтому он считал совершенно неприемлемым, чтобы криптоаналитики госдепартамента читали почту иностранных дипломатов, а добытую подобным образом информацию сообщали американским послам. Объясняя свою позицию так (цитируется по документам из историко-биографической работы Дэвида Кана [HY]):
Посол – это гость той страны, в которой он находится. Он удостоен дипломатических привилегий – таких, как неприкосновенность и иммунитет от арестов. И это же, по убеждению Стимсона, включает в себя и абсолютную свободу общаться со своей страной без всякого шпионажа. Дипломаты, продолжал он, это единственная категория государственных служащих, для которой предполагается джентльменское поведение в международных делах. Госсекретарю не пристало поступать как шпиону в отношении людей, которых он воспринимает как своих братьев. Суть же своих воззрений Стимсон заключил лапидарной фразой, прочно вошедшей в историю: «Джентльмены не читают почту друг друга»…
Уильям Фридман никогда не служил дипломатом и наверняка был в курсе, что для людей военных даже крайне щепетильный госсекретарь Стимсон всегда допускал и не-джентльменское поведение вообще, и чтение переписки своих оппонентов в частности.
Но как человек умный и проницательный, Фридман отлично понимал, что все дело его жизни – чтение чужих писем – практически никак не сочетается с демократическими идеалами свободного и открытого общества. Он же, подобно всем, кто считает себя честными и порядочными людьми, очевидно предпочел бы жить в таком государстве, которое ведет все свои дела – как внутренние, так и внешние – настолько открыто, насколько это вообще возможно.
Приближаясь к финалу жизненного пути, однако, криптограф прекрасно видел, что вместе с созданием мощных централизованных спецслужб вроде ЦРУ и АНБ, требовавших все большей и большей секретности, его государство стремительно движется совсем в другом направлении. Уводящем все дальше и дальше от демократических идеалов и свободного открытого общества. Причем к формированию именно такого вот государства выдающийся шпион-криптоаналитик Уильям Фридман приложил массу своих собственных сил и талантов – в изобилии наделяя власти тайными знаниями, а значит, и новыми силами…
Конечно же, Фридман прекрасно всё это понимал. Но вот что он при этом чувствовал?
Интересно было бы знать….
# The End #
Ссылки на источники и дополнительное чтение
[BS] Подробности о методе шифрования Omnia Per Omnia и о его разновидностях см. в материале «Если дело дойдет до суда…»
[DK] David Kahn, «The Codebreakers. The Comprehensive History of Secret Communication from Ancient Times to the Internet», Scribner, 1996
[BL] О том месте, что официальная история АНБ США отводит служебным визитам Фридмана в послевоенную Европу, см. материал «Чтение между строк» , раздел «Проект BORIS»
[VR] О недавнем переоткрытии TEMPEST-бэкдоров академическим сообществом инфобезопасности см. текст «Выпиливание реальности» , раздел «Минус GSMem, или выпиливание методов доступа»
[WP] О том, как в 1952 (в год создания АНБ, по случайному совпадению) знаменитый физик-теоретик Вольфганг Паули опубликовал аналитическую работу с попыткой синтеза магических методов древних алхимиков и современных математических методов науки, см. текст «Язык синтеза» в материале «Сны Вольфганга П.»
[CB] Подробности о первом в истории суперкомпьютере и фантастических успехах криптоаналитиков в годы Второй мировой войны: «Колосс британский»
[AB] Андреев А., Бережков В. «Оккультисты Лубянки». — Москва: Издатель Быстров, 2006.
[ED] Elonka Dunin, «Cipher on the William and Elizebeth Friedman tombstone at Arlington National Cemetery is solved», 2017
http://elonka.com/friedman/index.html
[FS] William F. Friedman, «Shakespeare, Secret Intelligence, and Statecraft». Proceedings of the American Philosophical Society
106, no. 5 (Oct. 1962): 401–41. Подробности о том историческом контексте, в котором рождалась данная работа Фридмана, см. в материале «Невыученные уроки истории» , раздел Тема «К»: Криптография .
[HY] David Kahn, «The Reader of Gentlemen’s Mail: Herbert O. Yardley and the Birth of American Codebreaking». Yale University Press, 2004
# # #
kiwi arXiv 