( Январь 2023, idb@kiwiarxiv )
О том, как за всеми бедами и напастями этого мира научиться видеть перемены к лучшему.
Давным-давно, ещё в прошлом тысячелетии, когда у странного автора по прозвищу kiwi byrd начиналось тесное сотрудничество с журналом «Компьютерра», главным редактором там был по всему замечательный человек. Евгений Антониевич Козловский, писатель и драматург, режиссёр и артист, фотограф и аудиофил, жизнелюб и людовед.
И плюс ко всему этому – страстный энтузиаст бытовой цифровой техники и глава весьма необычного компьютерного журнала. Точнее говоря, весьма необычным он и стал-то именно благодаря Козловскому.
На посиделках в редакции «Компьютерры» Евгений напоминал, бывало, коллегам про хороший журнал «Химия и жизнь» из недавних советских времён. Про то, как изданию со столь невыразительным, если судить по названию, тематическим профилем успешно удавалось оставаться и реально интересным, и стабильно популярным.
Ибо неординарным, содержательным и всегда притягательным для читателей его делало то, что это был журнал «про Жизнь – и ещё немножко про химию». По той же самой схеме и «Компьютерра» времён Козловского делалась редакцией как яркий, занимательный и интеллектуально насыщенный еженедельник про нашу жизнь, прежде всего. И ещё немножко – про компьютеры…
Славный период журнала, к сожалению, длился недолго. Как только болезнь и прочие невесёлые обстоятельства сместили Козловского с капитанского мостика этого корабля, он сразу же начал дрейфовать в поток обычных компьютерно-информационных изданий. Где тихо-бесславно и утонул ещё через несколько лет – среди кучи ему подобных.
А вот журнал «Химия жизнь» и поныне продолжает оставаться вполне живым и интересным-содержательным. Правда, в публикациях его тут и там странными анахронизмами мелькают цитаты то из произведений В.И. Ленина, то из докладов Л.И. Брежнева. Но это у них то ли стёб такой фирменный, то ли ритуальный оберег, сохраняющий жизненные силы изданию советских времён…
Однако цитаты и ритуалы – это всё, впрочем, совершенно неважно.
Ибо здесь речь пойдёт вовсе не об общих достоинствах хорошего отечественного журнала или секретах его долголетия, а о вполне конкретном недавнем выпуске: «Химия и жизнь», декабрь 2022. Особо же интересен именно этот номер не столько сам по себе, сколько в прямом его сопоставлении с практически синхронно вышедшим номером куда более известного в мире американского журнала Scientific American за январь 2023.
Выявление и сопоставление отчётливых параллелизмов в одновременных публикациях от абсолютно независимых изданий разных стран – это такой специфический приём из арсенала профессионального аналитика. Или «метод ловли перемен», если угодно.
Улавливая и проявляя важные идеи, уже витающие в воздухе, но пока далёкие от всеобщего признания, можно делать более отчётливыми смутные очертания лучшего будущего. А значит, и делать реальность этого будущего более вероятной…
#
Дабы главную суть – или «дух больших грядущих перемен» – в примечательных параллелизмах публикаций обозначить более выпукло и отчётливо, имеет смысл сразу обратить внимание на использование специфических слов в заголовках статей. Ибо выбор других, «новых» слов для начала рассказа об уже известных, в общем-то, вещах – это действительно важно.
О каких же известных вещах примечательно согласованно и с новыми словами в заголовках рассказывают два разных журнала?
В российском номере «ХиЖ» встык, одна за другой идут две такие статьи. (а) «Истина связанных состояний» – о Нобелевской премии по физике 2022 года за экспериментальные исследования феномена квантовой сцепленности. (б) «Сознание в пространственно-временном континууме» – о моделях работы человеческого сознания как квантовой компьютерной системы.
В американском журнале SciAm, аналогично, друг за другом идут две такие публикации. (а) «Вселенная не является локально реальной» – о Нобелевской премии по физике 2022 года за исследования квантовой сцепленности. (б) «Разговоры с мёртвыми» – об антропологических особенностях народностей, до сих пор практикующих древние шаманские религии и постоянное общение с потусторонним миром.
Почему важны особенные слова в заголовках статей типа (а)? И почему статьи типа (б), имеющие столь разную, казалось бы, тематику – это на самом деле об одном и том же, просто в разных обёртках?
Хотя оба вопроса очень тесно друг с другом взаимосвязаны, отвечать на них удобнее по отдельности. И в том же порядке.
Особенные слова: сцепленность и нелокальность
Если пользоваться общепринятой в русскоязычной науке терминологией, то важный квантовый феномен Entanglement все неудачно переводят как «спутанность». А не «сцепленность», что намного более верно и по смыслу, и по сути этой загадочной физики. Механизм действия которой наука до сих пор не знает и не понимает даже близко. Однако, это ничуть не помешало надёжно подтвердить феномен в экспериментах и даже эффектно использовать его в практических приложениях.
Обо всём этом кратко, но содержательно рассказано уже в первых строках статьи журнала «Химия и жизнь». И, естественно, с употреблением общепринятого неподходящего слова:
Квантовая спутанность удивительным образом оказалась не просто физическим феноменом, а неким курьёзом, которым, впрочем, можно воспользоваться для практических целей. Рассуждения об этом явлении заставили творцов квантовой механики задуматься о фундаменте нашего мира, который при ближайшем рассмотрении оказался весьма зыбким.
Поразительный феномен, именуемый тут практически полезным «курьёзом», не находит удовлетворительной разгадки у лучших научных умов уже почти 70 лет. Статья на ту же тему в Scientific American начинается со строк, сразу поясняющих, что на самом деле это далеко не курьёз, а нечто воистину грандиозное:
«Эксперименты со сцепленными частицами света вывели на глубочайшую тайну в сердцевине устройства реальности…»
Кто-то, как видим, полагает, что загадочный механизм сцепленности делает фундамент нашего мира «зыбким и хлипким». Кто-то ещё видит в этом же указание на то, что наш мир «не является реальным».
Причина же для столь размытых трактовок в общем-то одна: полное непонимание физических механизмов в основе феномена. Квантово сцепленные частицы действительно оказывают друг на друга мгновенное воздействие в независимости от разделяющих их расстояний. Сколь бы гигантскими дистанции ни были. Это абсолютно достоверно доказанный научный факт, закреплённый недавней Нобелевской премией.
Но данный экспериментальный факт совершенно чётко свидетельствует, что наша теоретическая наука не знает и не понимает принципиально важных вещей в устройстве реальности нашего мира. Откуда и появляются беспомощные, ничего не проясняющие идеи про зыбкость и нереальность квантово «запутанной» реальности.
Но параллельно у науки всё же имеются и другие, более адекватные слова для особенностей столь важного феномена. В журнале «Химия и жизнь» пока не решились называть это «сцепленность», но уже выбрали для заголовка не спутанные, а «связанные состояния». Что уже хорошо. Ибо и здесь сделан пусть маленький, но нужный шаг в верном направлении – к пониманию неразрывного единства мира (а вовсе не его «зыбкой хлипкости»).
Другой столь же полезный тут термин «нелокальность» в статье ХиЖ не употребляется вообще никак. Однако в статье SciAm не только отмечена важность различий между локальными и нелокальными теориями физиков, но и собственно термин отчётливо прописан в заголовке.
О том, что конкретно вкладывают физики в это понятие, и почему концепция нелокальности принципиально важна для понимания сцепленности, рассказывалось в отдельном большом тексте «Нобелевская премия за Ересь Джона Белла.»
Здесь же пора переходить к сопоставлению двух следующих статей в журнальных параллелях.
Нелокальные феномены сознания
В статье журнала ХиЖ «Сознание в пространственно-временном континууме» тема квантовой сцепленности и тайны устройства нашего сознания объединены напрямую – через концепцию квантового компьютера:
На основе спутанных квантовых состояний человек создал защищённую от злоумышленников связь и надеется заполучить квантовый компьютер, возможности которого сопоставимы, а то и превосходят возможности человеческого мозга. А что, если само человеческое сознание есть результат работы квантового компьютера, спрятанного в мозгу?
Далее автор статьи, Сергей М. Комаров, даёт развёрнутый обзор нескольких известных моделей и исследований, разрабатывающих данную идею со стороны физики. Пересказывать этот материал здесь не требуется, коль скоро статья свободно доступна для чтения на сайте ХиЖ, однако самые последние абзацы финала имеет смысл процитировать:
… [Но] совсем вне поля зрения остаётся тот программист, который управляет квантовым сознанием.
… [О]ставаясь в рамках материализма, хочется найти другие объяснения и механизмы. И надежды на это есть, коль скоро идея квантового сознания сформулирована. И не только сформулирована.
Уже созданы первые модели, собран некоторый экспериментальный материал, который может свидетельствовать, что такая идея не лишена оснований. Поэтому, в силу аксиомы о неостановимости процесса познания, когда-нибудь мы все-таки узнаем и о деталях механизма, и о программисте, который управляет сознанием через квантовую систему.
Поскольку это самый конец статьи и ничего более конкретного на данный счёт там нет, полезно дать здесь ссылку на другой большой текст – из собраний киви-архива, где именно обо всех этих интересных вещах рассказывается подробно и с картинками: На самом деле ЭТО устроено так…
А ещё здесь же будет совершенно к месту дать ссылки и на такие тексты, где в явном виде рассказывается про важные конкретные феномены, подтверждающие идеи учёных о нелокальности нашего сознания как квантовой системы: Наука и жизнь после смерти ; Осознанное умирание .
Поскольку в каждом из данных материалов главная тема – это существование человеческого сознания в мире живых и мире мёртвых, отсюда легко и естественно делаем переход к свежей публикации журнала Scientific American. Которая носит название «Разговоры с мёртвыми», а автор статьи, многоопытный учёный-антрополог Питер Витебски начинает её такими строками:
В сердцевине чудес религии лежит тайна жизни и смерти, а в мире имеется гораздо больше понимания этой тайны, нежели мы можем себе представить.
Когда я, молодой аспирант-антрополог, в начале 1970-х впервые начал жить среди людей народа Сора в предгорьях штата Одиша на востоке Индии, они там ежедневно занимались беседами со своими мёртвыми родственниками и соплеменниками, которые разговаривали через уста женщин-шаманов, находящихся в состоянии транса. Собираясь в шумную, выпивающую и пританцовывающую толпу, живые и мёртвые обменивались новостями и сплетнями, то спорили, то плакали все вместе – и так на протяжении многих часов напролёт.
Как юный англичанин, знавший лишь работу с записями в своём блокноте и магнитофоне, я никогда и представить себе не мог ничего подобного. О чём там они всё время беседовали, живые и мёртвые, в этих разговорах друг с другом? Что за дар волшебства был у моей новой знакомой Ононти, шамана-женщины, имевшей духовного мужа и детей в загробном мире, причём отношения с ними были настолько тесными, что её брак в мире живых из-за этого распался?
Какого рода был тот опыт, что позволял ей персонифицировать всех тех людей, кого любило её племя? Как она входила в транс, чтобы люди по-прежнему могли общаться с теми, кто уже не имел собственного тела? Что она чувствовала, когда по очереди «становилась» то одним из мёртвых, то другим, то третьим? И насколько важна для них была вся эта непростая церемония?
Мои длительные визиты с глубоким погружением в культуру Сора, продолжавшиеся в течение десятилетий, постепенно открыли мне взгляд на мир экстраординарной сложности…
В статье учёного антрополога подробно рассказывается о замысловато переплетённых (сцепленных) отношениях между мирами живых и мёртвых в реальности народа Сора. В прочих работах и книгах Витебски есть аналогичные рассказы о его жизни и исследованиях других шаманских культур, вроде коренных народов Сибири.
О чём же там нет ни слова, так это о том, что говорят по поводу такой иной реальности современные учёные-физики. Ибо для них в подавляющем большинстве никакой иной реальности типа «потустороннего мира мёртвых» просто не существует, а есть лишь суеверия и заблуждения невежественных людей.
Но имеются, впрочем, среди физиков и других серьёзных учёных также и такие исследователи, которые вполне всерьёз относятся к изучению реальности тонкого мира и феноменов нелокальности нашего сознания. Такого рода учёных пока ещё немного, а их исследования всё ещё нередко метят презрительными ярлыками типа «псевдо-наука».
По этой же, вероятно, причине о таких учёных и об их важных результатах солидные научно-популярные журналы вроде SciAm или ХиЖ в своих свежих выпусках не пишут ничего. Пока ничего. Но времена, как известно, они ведь меняются…
Нейтральный язык воды
Давным-давно, в середине прошлого столетия, когда Боб Дилан был совсем ещё молодым поэтом и фолк-музыкантом, приехавшим покорять Нью-Йорк из американской глубинки, довелось сочинить ему удивительную песню под названием «Времена меняются» (The Times They Are A-Changin’).
Родившаяся осенью 1963 и тогда же, в октябре записанная для третьей большой пластинки Дилана, песня эта быстро стала не только чем-то вроде гимна молодёжи его поколения, но и своего рода «гимном переменам вообще». По какой-то зловещей иронии, однако, большие перемены, воспетые Диланом как нечто очевидно позитивное, тут же потрясли страну и мир совсем другой своей стороной.
В ноябре 1963 был убит президент США Джон Ф. Кеннеди, с которым у народа были связаны очень большие надежды на перемены к лучшему. После чего всё в мире пошло не так. Совсем плохо и от плохого к худшему. Большая война во Вьетнаме, убийства Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга в США, смещение Хрущева сталинистами, положившее конец оттепели в СССР, и ввод советских войск в Чехословакию для подавления Пражской весны…
Раздавленный и потрясённый убийством JFK, а также всеми последовавшими за этим событиями, Боб Дилан признавался, что просто перестал что-либо понимать. Как вообще можно теперь петь эту песню, почему люди по-прежнему просят исполнять её на концертах? И что тут означают аплодисменты публики?
Со временем, конечно же, пришло понимание, что тексты строк великой песни носят универсальный характер. То есть, если для самого автора эти слова были поначалу тесно связаны со вполне конкретными событиями жизни, его окружающей, то позднее стало ясно, что песня вполне годится на все времена.
И если один из её куплетов, скажем, призывает отцов и матерей не критиковать то, что они не понимают в своих детях, то, как понял и сам Дилан с годами, этот совет остаётся равно мудрым для всех возрастов. Сначала он пел слушателям об этом «как умный юный сын», затем «как опытный зрелый отец», а потом и «как умудрённый жизнью старый дед».
Гипнотически перетекающие друг в друга куплеты песни по очереди обращены к разным категориям людей. То к высоколобым критикам и прочим писакам, то к ретроградам-политикам, то к отцам-матерям бунтующих детей и так далее. Но вот к кому обращения в песне Дилана нет, так это к сообществу учёных.
Так, во всяком случае, принято считать. Однако речь тут идёт, напомним, об универсальном «гимне переменам» или «архетипической песне протеста» (как это именуют в «Энциклопедии Боба Дилана»). И если хорошо знать биографию знаменитого физика-теоретика Вольфганга Паули, включая его необычное сотрудничество с отцом аналитической психологии Карлом Г. Юнгом (и отцом термина «архетип»), то несложно там обнаружить и более чем отчётливые параллели со строками великой песни – в первом же её куплете о поднимающейся всюду воде.
Особо же впечатляют эти параллели по той причине, что Вольфганг Паули умер в 1958, ещё до того, как Дилан всерьёз занялся сочинением песен. А молодой поэт и музыкант, соответственно ничего и знать тогда не знал про глубокие идеи и странные научные сны знаменитого квантового физика в далёком швейцарском Цюрихе.
Самый простой способ пояснить, что конкретнее тут имеется в виду, это дать подходящую самоцитату:
Язык синтеза [ фрагмент главы hex17 в «книге новостей» ]
В апреле 1948 года в Цюрихе была устроена торжественная церемония в честь основания Института К.Г. Юнга, задуманного учениками мэтра для систематического развития и продолжения его дела. По личной просьбе Юнга научным попечителем нового института согласился стать Вольфганг Паули, углядевший здесь интересную возможность для сведения психологии и физики в согласованную единую картину мира.
Видного учёного-теоретика, соответственно, пригласили и на торжественную церемонию, но как только он вошёл в зал, тут же проявился хорошо известный коллегам-физикам «эффект Паули». Стоявшая в сторонке большая китайская ваза вдруг неожиданно и сама по себе опрокинулась, а полы помещения залило потоком вылившейся из неё воды.
Практически для всех присутствовавших, наверняка, произошедший казус выглядел как досадное происшествие, случайно совпавшее с приходом одного из гостей. Для всех, но только не для Паули, которого символический смысл события – «потоп из китайского сосуда» – зацепил, что называется, не на шутку.
В этом образе для него вдруг соединилось всё – и увлечение китайской философией даосов, и недавний сон с загадочными словами о необходимости поднять уровень воды в городе, и собственные исторические исследования Паули о диспутах между Иоганном Кеплером и английским алхимиком Робертом Фладдом, подписывавшим свои работы на латыни как Robertus de Fluctibus, т.е. «Потоп».
Спустя несколько месяцев физик пишет письмо Юнгу, где напоминает ему о забавном «эффекте Паули» на церемонии, а в приложении шлёт эссе, созданное под впечатлением от этого события и озаглавленное «Современные примеры ‘архетипических основ физики’» .
В этом эссе сделана довольно необычная попытка – отыскать для науки путь к такому описанию природы, которое смогло бы однородно обобщать физику и сознание с помощью неких архетипических основ, присутствующих не только в снах и спонтанных фантазиях человека, но также в современных научных терминах и концепциях. Базис для подобных идей, конечно же, учёному в первую очередь предоставлял анализ собственных снов, где появление конкретных физических понятий в крайне странном контексте поначалу воспринималось им почти как оскорбление науки, но по размышлении было принято как передача некоего «второго смысла» применяемых терминов.
Другой очень важной вехой, указывающей в том же направлении, Паули считал старинные работы алхимиков, пытавшихся постичь тайны мира через объединение духа и материи. Здесь Паули был совершенно согласен с Карлом Юнгом, который еще задолго до войны обнаружил, что тщательное вникание в загадочные тексты алхимиков Китая и Европы открывает картину их экспериментов не только с разными химическими веществами в лаборатории, но и с компонентами в сложной структуре собственного сознания.
В этом смысле универсальный, но крайне туманный и архаичный язык древних алхимиков, ясное дело, Паули совершенно не устраивал, поэтому он пришел к выводу о необходимости создания нового, «нейтрального языка» для совокупного и современного описания природы во всех ее проявлениях, как материальных, так и психических. При этом, по мнению учёного, ни язык физики, ни язык психологии в качестве основы для решения данной задачи сами по себе не годились, а ещё один – физико-символический язык нашего бессознательного – представлялся чересчур замысловатым для той рациональной части сознания, которой мы оперируем в повседневной жизни.
По этой причине, заключил Паули, универсальный, но невнятный язык коллективного бессознательного требуется трансформировать в иной нейтральный язык, вполне понятный рациональному разуму. По убеждению физика, раз те факторы упорядочивания мира, которые у Юнга получили название архетипов, находятся ни в сознании, ни в материи, но скорее за ними обоими – на некоем «нейтральном основании», формирующем оба мира – то должна быть и возможность для описания работы всей этой системы на нейтральном языке природы, приемлемом одновременно и для сознания, и для материи.
[ конец цитаты ]
#
Есть сильные документальные свидетельства в пользу того, что незадолго до своей преждевременной кончины Паули понял, к чему его настойчиво подталкивали физические сны о потопе. Нейтральным языком природы, приемлемым одновременно для описания и сознания, и материи, является «язык воды». Архетипические образы вихрей и волн, струй и потоков в равной степени хороши как для физики-математики, так и для психологии любой глубины.
Но Паули умер, ничего про это толком не опубликовав. А современная наука, к сожалению, до сих пор нейтральный язык воды сама так и не постигла.
Если же вернуться к Бобу Дилану и заглавной – архетипической – песне его одноимённого альбома «Времена меняются», вышедшего в начале 1964, то там примерно о том же самом поётся так:
Come gather ’round people, wherever you roam
And admit that the waters around you have grown
And accept it that soon you’ll be drenched to the bone
If your time to you is worth saving
Then you better start swimmin’ or you’ll sink like a stone
For the times, they are a-changin’
Собирайтесь же люди, где бы вы ни скитались
И признайте, что воды потопа вокруг вас поднялись
Что скоро промокнуть вам всем до костей
И если жизнь дорога, то плавать учитесь скорей
А иначе камнем пойдёте ко дну, как бы вы ни старались
Потому что такие дела, времена, они меняются…
# # #
Дополнительное чтение:
Про физические Сны Вольфганга Паули
Про главную, но дискомфортную для теоретиков суть феномена сцепленности: Нобелевская премия за Ересь Джона Белла
Про «того программиста, который управляет квантовым сознанием». Объяснения и механизмы в терминах научно-гностического материализма: На самом деле ЭТО устроено так…
О нелокальных эффектах сознания в контексте перехода людей из одного мира в другой : Наука и жизнь после смерти ; Осознанное умирание
Основные источники:
Dialogues with the Dead. By Piers Vitebsky. Scientific American, January 2023, pp 38-47. Online version
The Unıverse Is Not Locally Real. By Daniel Garisto. Scientific American, January 2023, pp 48-53. Online version
Истина связанных состояний. С.М. Комаров. «Химия и жизнь», 2022, № 12, стр. 7-9
Сознание в пространственно-временном континууме. С.М. Комаров «Химия и жизнь», 2022, № 12, стр. 10-19
#
kiwi arXiv 